Правда, Соня и Инча родились в одном роддоме на 3-й Мещанской улице в один день и час. Как сестры-близнецы. И правда — дружили семьями, родители Инчи, тетя Клава и дядя Гриша и Сонины мама и бабушка. Тетя Клава и дядя Гриша много путешествовали и Соню всегда возили с собой — и в турпоходы по Подмосковью, и на рыбалку на озеро Селигер, и в Юрмалу, на Рижское взморье, и на Черное море в Лузановку к Инчиной бабушке. И все вместе очень любили бывать в райском саду бабушки Раи, даже свой дачный участок не хотели брать, особенно дядя Гриша. Всегда шутил: «В Эдеме всем места хватит. Так ведь, Лизонька?» — и смотрел на маму с нежной улыбкой. А однажды Соня застала дядю Гришу и маму за сараем, он крепко держал ее за плечи, а мама обеими руками отталкивала его от себя, оба были чем-то взволнованы.
— Я больше не могу так, Лизонька, не могу, — шептал дядя Гриша. — Измучился весь, извелся. Надо что-то решать.
— Нет, нет, ни в коем случае, умоляю тебя. — Мама чуть не плакала и все повторяла: — Нет, нет, Гриша, прошу тебя, нет.
Дядя Гриша отпустил маму, встал перед ней на колени:
— Пожалей меня, Лизонька, не могу.
Это Соня видела своими глазами. И никому не рассказала — ни бабушке, ни дедушке Армику. А сейчас — как будто кино смотрит или сон снится. В длинном неосвещенном коридоре их с мамой квартиры две фигуры припали друг к другу, словно срослись, руки бьются как крылья, тень колышется: качнулась — застыла, качнулась — застыла. Тихо, темно и тревожно.
— Больше мы с тобой встречаться не будем, уходи, Гришенька. Последний раз говорю — уходи. — Из последних сил оттолкнула его, у дверей догнала, припала к спине щекой, обняла. — Уходи, — выдохнула.
Сидит на кухне, свет не зажигает. Руки на коленях стиснула, пальцы хрустят. Сидит, раскачивается из стороны в сторону и будто что-то напевает, звук протяжный, как стон. Плачет? Поднялась, вымыла две чашки с блюдцами, две чайные ложечки, заварной чайник. Вытерла тряпкой стол и посмотрела по сторонам — большая просторная кухня, новый гарнитур, пленка поддерево, стены и пол выложены плиткой цвета шоколада. Шторы, карниз, резные полочки, крючки, Гриша все хорошо сделал. Красиво! Слезы текут по щекам и капают на пол. Мама плачет о несбывшемся, о том, чего не было и уже не будет. Соня слышит ее мысли, каждое слово и под каждым готова подписаться кровью. Одна кровь, одна судьба, и полгода назад она стала ровесницей мамы. А потом узнала про опухоль.
Лица, лица…
Ольга, ее чернокожий муж, тетя Клава и дядя Гриша, совсем свои, почти родственники. Безоблачно дружили долгие годы. Дядя Гриша, декан вечернего факультета Менделеевского института, даже устроил в свое время на работу Женюру, маминого бывшего жениха. Женюра, правда, по причине своего неуживчивого характера долго не продержался на этом месте, но не дядя Гриша тому виной. Его никто и не винил, в том числе и Женюра.
Взрослые оборвали всякие отношения резко и навсегда, а девочки сумели сохранить свой суверенитет. И что там произошло, никогда не обсуждали между собой, будто табу не могли нарушить. Сейчас кажется странным, но Соня и Инча никогда не говорили об этом.
А Ольга зачем-то затеяла этот разговор сразу после похорон Сониной мамы. Соня ничего не соображала, даже не очень поняла, о чем речь. И Инча совершенно оторопела от такой новости, даже плакать перестала.
— Здрасьте, приехали, — сказала. — Ты-то откуда все знаешь?
— Знаю, знаю, — настаивала Ольга. — Не маленькая.
А потому еще добавила:
— Да теперь об этом что говорить.
Вроде как пожалела, что Сонина мама преждевременно умерла и семейная драма не будет иметь продолжения. Не просто пожалела маму или посочувствовала рано осиротевшей Соне, а как будто даже претензию предъявила, словно таким ходом событий задели какие-то ее интересы.
Соня тогда сорвалась, рыдала, топала ногами, кричала на Ольгу:
— Уходи! Уходи, чтобы я тебя никогда больше не видела, ты мне не подруга, ты мне — никто.
И Ольга преспокойно ушла. А Инча осталась и долго успокаивала Соню, ладонями вытирала слезы то с ее лица, то со своего и ни на шаг не отходила от нее. И спать вместе легли в маминой комнате с окнами, распахнутыми в райский сад.
