– Попробуешь печеной картошки? – спросил папа.
– Нет, благодарю, я должна проявить честность по отношению к моим креветкам, – ответила я, не вполне, впрочем, понимая, что именно имею в виду.
Я предпочла бы снять густую массу с креветок и спрятать ее, к примеру, под печеной картошкой, но на моей тарелке лежала горка риса, совершенно бесполезного для этих целей. Да и вообще я не люблю соусы.
Все закончилось именинным тортом. Отец задул свечку на огромном куске шоколадного торта, которого вполне хватило бы для трех-четырех человек – может, пяти-шести, если кто-то не любит шоколад. Отец с улыбкой взял нас с Софи за руки и держал какое-то время, не говоря ни слова. Он лишь улыбался и слегка покачивал наши руки вверх и вниз, словно дирижируя симфонией, слышимой только ему.
В целом я о многом поговорила с отцом, но, обсудив такие важные предметы, как утки и стоматология, мы не коснулись опасных тем, например, расстояния между Нью-Йорком и Хьюстоном, а его, несмотря ни на что, не удастся игнорировать. Мне хотелось спросить, считает ли он, что мой визит чуть сблизил нас или только подчеркнул нечто важное, существующее между нами. Или и то, и другое. Размышляя о наших отношениях, я представляла себе карту автомобильных дорог, где между Нью-Йорком и Хьюстоном протянулась длинная красная линия, невозможно длинная, но все еще преодолимая. Я никак не могла определить своих чувств к уик-энду, и это напомнило мне смятение, охватившее меня после последнего визита Джоша. А ведь он явно что-то знал, возможно, даже нечто положительное. Мне казалось, что эти моменты жизни пытаются зацепить меня, поведать о чем-то, но на языке, непонятном для меня. И это внушало мне беспокойство.
– Большое спасибо за поездку, – сказала я, игнорируя реальные факты, которые колотились изнутри о стенку черепной коробки, в отчаянии пытаясь вырваться.
Назовем это легкой головной болью.
На следующий день Софи и папа стояли у выхода номер 4, провожая меня. Самолет на этот раз был меньше предыдущего, к тому же скучного серого цвета. Готова поклясться, прошлый лайнер просто сиял.
– Рады видеть тебя в любое время, – сказал отец, и мы коротко обнялись.
Он забыл свою ковбойскую шляпу, или, может, это всего лишь жест. Я повернулась к Софи.
– Ну конечно, – поддержала она отца, протянув мне пару пачек жвачки без сахара, из тех, что содержат внутри какую-то субстанцию.
Именно от таких меня слегка поташнивает: я совершенно не готова к тому, чтобы мне в рот сочилось неизвестно что. Кроме того, она вручила мне пару номеров «Техасского интерьера» для чтения в полете, откуда я почерпну информацию о последних достижениях в жилищном строительстве и о том, что на самом деле означает дом в стиле «ранчо».
– Статья о том, как оборудовать уголок для барбекю, восхитительна, – щебетала Софи, подтверждая мои мысли о том, что она наверняка уже прочла эти журналы.
Благодарю ее.
– Счастливого пути, – одновременно произнесли отец и Софи.
В самолете, на этот раз без соседа по креслу, без возможности подумать о нем или предложить ему мою отвратную жвачку, я вынуждена листать журнал. Узнаю, что клетчатые скатерти создают семейную атмосферу в любой гостиной. Ванные комнаты в розовых и оранжевых тонах популярны по всему штату, даже в лучших домах. И, похоже, как категорически заявляют в одной из статей, утки выходят из моды, а модны теперь фазаны. Я заметила, что именно в этой статье сделаны пометки рукой Софи, но не знала, для кого именно.
Глава 3
СЛУШАЙ РАДИО, КОГДА РАБОТАЕШЬ
– Не стоит недооценивать Джейни, – сказала Мария о моей сестре тем же тоном, каким советует прекратить принимать те или иные таблетки. – За всеми этими заморочками насчет брака скрывается очень серьезная женщина.
– Глубоко озабоченная женщина, ты имеешь в виду, – возражаю я, не уверенная, что хотела бы обсуждать психологические аспекты шести помолвок Джейни.
– Озабоченная, возможно, – соглашается Мария, – но я видела ее на работе, в художественной галерее, видела, как она продала пятифигурную стеклянную композицию и при этом ничуть не вспотела.
– Я покрываюсь холодным потом, едва взглянув на эти штуки. Вечно боюсь взмахнуть руками во время разговора и зацепить какую-нибудь скульптуру.
