– Постой! – она вскинула руку. – Дай я сначала скажу, а то вдруг передумаю. Хочешь увидеть, как живут мягкие люди?
Лайдр замер от неожиданности.
– Но… это же очень далеко, в самом сердце Каменного Пояса? Мне не хватит воздуха, чтобы доплыть туда.
– Я же не предлагаю тебе плыть на этой железке.
– А как?
– Я тебя отнесу. Хочешь?
У Лайдра волосы на затылке зашевелились от такого предложения. Всем известно, что астеры не подчиняются силе Творца. Но и защита Ятвера им недоступна!
– Я задохнусь. И заледенею, и смертоносные лучи сожгут…
Саэ засмеялась.
– Так и случится – если будешь всего этого бояться! – Она мягко ткнула его пальцем в грудь: – Это – всего лишь оболочка, настоящий ты – внутри. Прикажи своей оболочке не дышать, не мерзнуть и не гореть. Разве это так сложно?
Лайдр только моргнул растерянно. Девушка снова рассмеялась.
– Ладно, не трусь. Я прихвачу твой воздух, если ты так в нем нуждаешься. Так что, полетели?
Лайдр нерешительно кивнул. Ой, зачем, зачем он это сделал! Нельзя лететь в глубь Каменного Пояса, нельзя доверять оборотню!
Поздно. Саэ взмахнула рукой… Не рукой, крылом! Рядом с лодкой парила большая золотая птица с длинной гибкой шеей и широкими, будто парус, крыльями.
Птица-астер повернула голову:
– Где ты застрял? Садись мне на спину и держись крепко. Представь, что ты не в Пространствах, а в Атмосфере, и вокруг полно твоего любимого воздуха. Хоть на это ты способен?
Лайдр подчинился. Сердце стучало так, словно готово было прорвать грудь, ноги налились свинцом. Но он все равно встал, сделал шаг к борту лодки. И перевалившись через него, плюхнулся в ложбинку между крыльями-парусами.
О, как быстро они летели! Он и не представлял, что можно двигаться с такой скоростью. Облачко воздуха летело вместе с ними, окутывая с головы до ног. Оно не отставало, не рассеивалось в Пространствах, а самое странное – воздух по-прежнему был чист и свеж, хоть кесневая лучина осталась в лодке!
Каменный Пояс проносился мимо них. Огромные скалы, рядом с которыми Гландир и впрямь выглядел бы никчемной жестянкой, и булыжники, и рои мелкого гравия, и облака пыли. Иногда между скалами Лайдр замечал каких-то существ. Они мелькали серебристыми, алыми, зеленоватыми силуэтами, но форму их он не успевал разглядеть. И была ли у них форма? Что, если священные писания врут, и не только астеры научились изменять себя? Что, если все Пространства заселены оборотнями?
А потом Лайдр увидел такое, что забыл дышать. Прямо под ними расстилался сад. Огромный, зелено-сине-алый, он раскинулся на десятки – а может быть, сотни или тысячи?! – верст. Или это было одно дерево, не имеющее ни ствола, ни корней, а только ветви и листья? Лайдр не знал. Какая разница! Сад был живым. И он был прекрасен!
– Это наш город, – сообщила девушка-птица.
Она сбавила скорость, и Лайдр мог любоваться совершенно неземным, сказочным пейзажем. Он видел цветы – белые, желтые, лиловые, – такие огромные, что на лепестке можно было устроить себе постель. Видел гроздья плодов – каждая способна накормить целое селение. Видел бабочек с ажурными крылышками, порхавших между ветвями. Или это были не бабочки, а птицы? Или тоже цветы?
А еще там были астеры – лебеди и дельфины. Но, заметив Лайдра, они все принимали человеческий облик, превращались в прекрасных мужчин и женщин. Зачем? Неужели лишь для того, чтобы улыбнуться, приветливо помахать рукой?
Впрочем, в золотокожих людей превращались не все. Там были и другие. Они походили на людей, но что-то в их облике было неправильным… Лайдр не смог бы подобрать нужные слова. Иной цвет кожи? Формы тела? Но что значит форма для оборотня!
– Кто они? – осторожно спросил он.
– Это наши друзья. Они прилетели с иных звезд.
– С иных звезд?! – Лайдр не поверил своим ушам. – Но ведь к звездам долететь невозможно!
– Почему невозможно? Возможно, только очень долго. Даже если стать лучом света, лететь придется многие годы. Но дружба того стоит, правда?
Лайдр не знал, что ответить.
Девушка-птица неожиданно спикировала вниз, в самую гущу листвы. Лайдр зажмурился от неожиданности. А когда открыл глаза, оказалось, что сидит он не на спине астера, а на большом круглом листке, таком мягком, что прикосновения к нему почти не ощущались. И Саэ стоит напротив, уже в своем девичьем обличье.
