Вслед за «стрелочниками» обычно просыпаются механики команд. И хотя они вчера вечером, а скорее всего, сегодня рано утром позже всех разошлись по своим номерам, они опять на ногах. Последние взгляды на машины, проверяется качество вчерашней работы. Механики не прекращают своей работы даже тогда, когда в тесные английские дворики, где, подобно освежёванным тушам, висят отдыхающие машины, начинает тянуть ароматом из кухни. Хозяйки готовят традиционный английский завтрак — яичница с беконом, тосты, немножко масла, джема и неограниченное количество молока, которое аккуратно доставляет специальный грузовик в каждую гостиницу ещё задолго до того, как туда прибудет команда после очередного этапа.
С каждым утром всё тревожнее спят гонщики. Они поднимаются за два часа до старта. С аппетитом едят и бегут к механику — какое соотношение шестерёнок наиболее выгодно на сегодняшний этап? Эта проблема терзает гонщика вплоть до того момента, когда будет дан старт. А то и после финиша сошлётся неудачник на неправильный подбор шестерён. Нет-нет да и ругнёт механика, хотя тот совершенно не виноват.
Так повторяется всё от этапа к этапу. И всё же каждый раз гонщик считает, что решение, принятое в последнюю минуту перед стартом, самое правильное, самое верное. Как заворожённые шепчут гонщики загадочные для постороннего уха числа, будто и не спали всю ночь, а зубрили какую-то ведомую только им математическую комбинацию.
Потом гонщики не спеша, капитально одеваются. И, забравшись на сёдла, пристраиваются за командной машиной, в которой сидит «обслуга» — тренер, механик и массажист. Начинается мучительный поиск стартового места — каждый день новый, незнакомый город преподносит сюрпризы.
К тому моменту, когда гонщик выходит на старт, почти у каждого есть маленькая шпаргалка, на которой записаны имена соперников, за которыми надо следить особенно внимательно. Когда у мужчин есть номера и нет имён, важно каждое колесо. Листок бумажки, прикреплённый к рулю, всё время будет перед глазами. В этом простом способе есть ещё одна прелесть: неслыханное наслаждение доставляет возможность после очередного финиша спокойно и с удовлетворением вычеркнуть пару фамилий — тех, кому больше не суждено угрожать тебе в гонке. Не потому, что злорадствуешь. Нет. В эту минуту как бы ещё раз переживаешь победу над временем, над расстоянием и над людьми. В такую минуту прекрасно знаешь, что новые и новые соперники вносят твой номер в подобные же кондуиты. «Это враги, и враги самые опасные» — вот что означают маленькие шпаргалки.
Цветастые отряды наконец стекаются к месту старта, кишащему зрителями. Гонщики разбирают дополнительное питание, раскладывают его по многочисленным карманам майки, заправляют бидоны водой и кофе, который каждый заваривает по своим собственным — секретным — рецептам. В эти минуты зрители могут рассмотреть своих кумиров, посудачить о возможностях одних и недостатках других.
Сколько гонщиков, почти столько же характеров. Все прекрасно помнят Луиса Деже, французского спортсмена, удивительно невезучего. Однажды он почти установил неофициальный рекорд: у него было шесть проколов на одном этапе. То есть ему приходилось менять колесо практически через каждые пятнадцать километров и снова догонять «поезд». На это уходили все его силы. Но однажды он действительно установил мировой рекорд — по крикливости формы. На нём были чёрные туфли, белые носки, красные трусы и зелёная с голубым майка.
Антиподом ему мог бы служить известный французский гонщик Кен Джой, большой, рослый, интеллигентный доккер, накручивавший за сезон неимоверный километраж. У него всегда стояла поражавшая воображение специалистов гигантская передача — 82,2, которую он крутил очень изящно и легко. Кен был всегда идеально одет, выступал на идеально подготовленном велосипеде. Он был хорошо сложён и занимал обычно совершенно безошибочную позицию в «поезде». Джой был незаменимым командным гонщиком. Он оказался Геркулесом, которому не суждено было совершить ни одного из двенадцати великих подвигов только потому, что волей судьбы на мировую велосипедную арену в то время вышел 19-летний феномен из Нормандии Жак Анкетиль.
