— О, как здорово встретить своего человека в этой пустыне! Сашенька чудесное имя! Давай, родная, на «ты», если я для тебя не слишком стар, — в порыве братской любви он сгреб Сашу себе подмышку. Другой рукой отправил под язык очередную мятную таблетку. Шли к «Эль-Ранчо».
Девушка сбросила мужскую ладонь с плеча. Ее платье было почти прозрачным.
— Не слишком, не слишком, — сказала она. — Жарко сегодня на солнце до безумия.
Они стояли на середине главной улицы Лас-Вегаса, на пешеходном островке между двумя широкими потоками сверкающих машин. В небе, голубом и бесконечном, царил полный штиль. Рыжими волосами Саши поигрывал ветер, поднятый проносящимися мимо автомобилями.
— Не желаешь окунуться перед едой? — предложил Андрей. — В бассейне. А можем пойти на вышку.
— Нет с собой купальника, Андрей.
— А под душем освежиться?
— Под каким? — спросила Саша.
— Есть тут, один на весь Лас-Вегас, — сказал Растопчин. — У меня в номере. Сто метров отсюда.
На светофоре зажегся зеленый. Андрей шагнул с бордюра на мостовую и подал руку циркачке.
— Не стоит ли мне вернуться к ребятам, пока не поздно? — спросила она.
— Поздно, — заверил Андрей. — Да и не отпущу.
— А ты кто?
Он пожал плечами:
— Архитектор.
— И строишь в Америке? Что ты строишь в Америке?
— Ничего, — сказал Растопчин. — Читаю лекции. «Русская и советская архитектура». Вообще-то мой семинар с сентября, но три недели назад в ЮСИЭЛЭЙ была одна конференция, вот я и приехал пораньше, — объяснил Растопчин. — А сейчас «окно».
— Ты говорил, что сегодня уезжаешь, — Саша остановилась, разглядывая макет старинного фургона. — В натуральную величину… А на лошадей что, денег не хватило? Я имею в виду — на деревянных. Кстати, ты умеешь запрягать?
— Скульптуры?
— Живых лошадей.
— Нет, — сказал Андрей.
— А я умею, — циркачка взяла Растопчина под руку. — Так куда ты уезжаешь?
— В Сан-Луис-Обиспо.
— В Сан-Лу…
— Маленький городок на юге Калифорнии. Знаменит Университетом и отелями. Потрясающие окрестности, — сообщил Андрей. — Рядом имение Херста, замок, океан.
На козлах фургона сидели два крашеных маслинной краской ковбоя и приветствовали Андрея и Сашу деревянными улыбками.
— Часть наших сейчас в Лос-Анжелесе, — сказала Саша. — Девочки и меня зовут, им там обещана работа. Не цирк, конечно. Что-то вроде варьете.
— Влипнешь в очередное дерьмо, — предположил Андрей. — Не боишься?
— Ты летишь или едешь на машине? — спросила Саша.
— У нас машина, — Андрей толкнул дверь-вертушку и вошел в «Эль-Ранчо». Саша последовала за ним.
— Дорога, случайно, не через Лос-Анжелес?
— Это зависит… — Андрей коснулся пальцем Сашиного подбородка и заглянул ей в глаза. — Он, правда, верный семьянин. Другое дело — я. Короче, попросить Барта?
— Ты и в Союзе был таким хватким? — Саша скинула палец Растопчина со своего подбородка. — Или здесь поднатаскался? Кто такой Барт?
— Мой друг и хозяин машины. Я вас познакомлю.
Барт играл в «Блэк Джек» в окружении японцев. Трудно сказать, почему Барт выбрал именно это казино. Американцы обходили его стороной, считая гиблым местом, и если заведение еще кое-как держалось на плаву, то в основном за счет отеля, где любили останавливаться японцы, корейцы и гонконгцы. Раздражая американских гуляк, они носили с собой от столика к столику толстенные пачки наличных и заученно прятали эмоции в розовые ямочки на холеных щеках. Восточная тема обсасывалась юмористами едва ли не на каждом втором шоу Лас-Вегаса. Пародировалось и передразнивалось все — манеры приглашенных на чаепитие, поза мудреца-созерцателя из Сада Камней, одеяние ниндзя, стойка и габариты борцов Сумо, песни и танцы. Изображались целые сцены, на которых «самураи» резали воздух боевыми кличами и каменными ладонями или путешествовали по американским штатам, между делом покупая голливудские студии и примеряя европейскую обувь.
— Видишь столик с картежниками? — спросил у Саши Растопчин. — Тот парень, который не японец, и есть Барт.
Андрей подошел к стойке бара, заказал два крепких коктейля и помахал Барту рукой.
— Наверное, он богат, твой приятель?
— Отчего ты решила?
— Не знаю, — Саша помешивала лед в бокале, — все эти люди прямо-таки излучают спокойствие. И твой приятель в том числе.
