— Письмо? Пакет? Или нечто тяжелое?
— Ближе к третьему. Но вы не волнуйтесь, стоит обсудить…
— Зачем? — прервал ее Андрей. — Допустим, билет у меня на руках. Допустим. Но что произойдет, если я просто откажусь тащить ваше нечто. Что обсуждать, если я намерен лететь налегке?
— В том-то и загвоздка, — засмеялась Лейла. — Не скрою, в Москве у меня практически не было бы шансов уговорить вас. Сейчас вы тоже, естественно, пошлете меня подальше. Но тут, возле моря, такая обстановка… Пейзажи. Покой. Да и времени у меня куда больше на уговоры. Видите, я предельно откровенна, играю открытыми картами.
— Нет, не вижу, — помрачнел Андрей и подумал о худшем: партия икры? золото? наркотики? — До вас, вероятно, не вполне доходит, к кому вы обращаетесь. Короче.
— Короче некуда, — вздохнула Лейла. — Саша попала в очень нехороший переплет. Мне вот удалось умотать оттуда, а ей и девочкам — нет. И не скоро удастся, если вы не поможете.
— Почему я?
— А кто летит в штаты в декабре? Виза, билет, маршрут… Лос-Анжелес по пути, правда?
— Да с чего вы взяли, что я куда-то лечу? — возмутился Андрей. — Планы мои могли измениться? И при чем здесь Лос-Анжелес? Мало, что ли, городов в штатах?
— Саша звонила вашему другу Барту, я ей переводила. Вы ведь оставили Саше домашний телефон Барта, жену зовут Пэмелла, дочь — Дженнифер. Вы Саше записали их имена, советовали звонить, — развела руками Лейла. — Барт и подтвердил Саше, что — да, еще до Рождества вы окажитесь у него. Число не указал, как мы не просили.
— Он его действительно не знает еще, — кивнул Андрей. — Но в какой переплет попала Саша? Говорил же ей, вляпаешься в дерьмо с этим Лос-Анжелесом.
— Она и вляпалась, вы как в воду глядели, — похвалила Андрея Лейла. — Денег нет, документов нет, даже нашего серпастого.
— А где же он?
— У хозяина.
— Классический идиотизм.
— О консульстве, понятно, не может быть и речи. Да и все равно они не выручат, средств нет. А выбираться надо. Рехнется баба. Уже на стену лезет. А подлец не спешит возвращать паспорт, каково? Но есть вариант.
— Но я — не благотворительная организация, — ситуация Андрею все больше и больше не нравилась.
Лейла сидела на стуле возле окна. Растопчин то расхаживал по комнате, то устраивался на кровати или на тумбочке. За окном кричали чайки.
— Я тоже не благотворительная организация, — пожала плечами Лейла. Пытаюсь выручить людей, тем не менее.
— И слышать не желаю, — хлопнул себя по коленкам Растопчин и вскочил с полировки. — Ясно, что дело грязное! Ну, вам они — подруги, вы и дерзайте, выручайте, передавайте вашу контрабанду хоть контейнерами. Я тут посторонний. Чужой, — прошептал он по слогам.
— Русские девушки в беде. Соотечественницы. Сестры, если вспомнить слова товарища Сталина.
— Русские кто? — переспросил Растопчин. — Девушки? Проститутки, что ли?
— А вам только с монашками дело иметь к лицу. Как же, эталон нравственности!
— Девушки выискались! — покачал головой Растопчин. — Да я еще в Лас-Вегасе знал, чем это кончится. Вы, кстати, из того же борделя, конечно?
Лейла усмехнулась:
— Ночной клуб. Не похоже?
Растопчин смерил женщину взглядом.
— Хотите маленький стриптиз? — предложила гостья. — Прямо тут, в номере. Только для вас и, — она посмотрела в окно, — с видом на горы.
— Да уж, с видом на море тут у вас не получится.
— Но, может, сначала вы меня дослушаете, и черт не покажется вам таким страшным, как вы его вот здесь, — она коснулась пальцем лба, — намалевали? В принципе, ничего особенно сложного, и тем паче криминального, нет.
— Не впутывайте меня, пожалуйста, в свои авантюры, — сказал Андрей.
Минуту-другую они молчали. Лейла полезла было в дорожную сумку, но передумала — молния осталась наполовину нерасстегнутой. Дамская сумочка валялась на подоконнике, Лейла покопалась в ней, но вновь ничего не достала… Андрея так и подмывало спросить — что искала и что не осмелилась извлечь на свет Лейла? Сигарету? Презерватив? Или спецодежду для сеанса стриптиза? Легка, на подъем. За окном кружили чайки.
На кипарисах лежал снег. Горы были подернуты серой дымкой. С волками жить — по-волчьи выть, а по-чаячьи жить, подумал Андрей, — кричать от радости при виде отбросов с барского стола, какой-нибудь надкушенной булки на балконе интуристовской гостиницы. Кто мы с ней, с этой Лейлой, зевнул Растопчин, — кто из нас сейчас прожорливая чайка, а кто лакомство-отброс? Лейла перехватила взгляд Андрея и тоже поглядела на птиц, на деревья.
