Он внимательно вглядывался в устремленные на него глаза. И видел в них только одно: страстное желание знать правду и боязнь убедиться в том, что там, на фронте, происходит что-то такое, чего они не знают.
Проблема не в том, чтобы рассказать им все как есть, без утайки. Для этого у него было достаточно мужества. Просто он не знал многого из того, о чем они спрашивали. Ведь и сам-то он на фронте совсем недавно. И все же здесь, в родной деревне, он оставался солдатом армии, ее полномочным представителем. Удивительно, но в эти минуты он забывал все тяготы службы и гордился тем, что он солдат…
Дорожная пыль еще лежит толстым слоем на сапогах Ахмеда. Курица, что он принес из деревни, только-только съедена. А на солдатских лицах уже проступило это горестное выражение, за которым следовал вечный вопрос: ну как там, в деревне?
— «Все хорошо»?! И это все, что ты можешь сказать? Неужели они даже не спросили, как у нас дела?!
— Небось не поверили тебе, что у нас «все хорошо»? — раздались голоса.
Слушая все это, Ахмед трепетно ощущал свою связь с домом, с деревней. Он думал о том адском круге, который всякий раз выводит их на позиции полного абсурда. Бередит чувства, которые лучше в себе не обнаруживать. Толкает к размышлению о том, чего вроде бы и не должны бояться они, уже испытавшие встречу с самой смертью… И он резко возразил:
— Конечно, спрашивали. Само собой.
— И конечно, не поверили ничему, что ты им сказал! — заметил со своей обычной ухмылкой Махмуд.
Но Ахмед не рассердился. Он вспомнил, как страдает сам в таких случаях. И со спокойствием, которое грозило все взорвать, сказал:
— Дело в том, что они ждут такого ответа, которому хотят поверить. — После секунды молчания, которая придала особую весомость его словам, он закончил подчеркнуто спокойным тоном: — Раньше люди верили всему, что им говорили, и просто не было необходимости задавать вопросы. А сейчас они забыли даже свою привычную осторожность. И вполне естественно…
— Вполне ли это естественно? — прервал его Махмуд, и в тоне его не было и следа обычной веселости. — Вполне ли естественно, что мы здесь воюем, каждый день встречаемся со смертью, а там люди живут своей обычной жизнью? Ты ведь сам вернулся оттуда. Скажи, что изменилось в их жизни? Кафе, всякие увеселительные заведения, кинотеатры, мелкие проблемки… Все, как было! Ничего не изменилось! Но стоит им встретиться с фронтовиком — солдатом, как подавай им чудо! И уж они не откажут себе в удовольствии выразить свои сомнения насчет того, что ты им говоришь! Почему бы им не пожаловать сюда, чтобы увидеть все своими глазами?!
Во взглядах, устремленных на него, Махмуд видел поддержку. Но тут снова раздался голос Ахмеда:
— Разве в этом дело?!
Он произнес это совершенно спокойно, но всех точно током ударило:
— А в чем же дело?
С восточного берега канала прозвучал пушечный выстрел. Ему ответило орудие где-то за ними. Все смолкли. Похоже, начинался другой разговор. Солдаты спустились в блиндаж. Их отделение было разведывательным и ждало переправы на другой берег, чтобы там, в Синае, выполнить свою задачу. Скоро перестрелка прекратилась. Ахмед вспомнил нежное лицо Халы и ее зеленые глаза, в которых он всегда находил забвение в минуты опасности. Не осталось ничего, что связывало его с этими зелеными глазами. Быть может, сейчас они разглядывают прохожих через стекло «бьюика», который мчит на курорт его владелицу.
Смолкли орудия, померкли зеленые глаза. И снова возник вопрос:
— Так в чем же, спрашивается, дело?
Ахмед, обретая прежнее спокойствие, сказал:
— Люди имеют право спрашивать. Но и мы вправе требовать от них больше, чем только слышать такие вопросы.
— Право!.. — саркастически заметил капрал Авад, который до этого молчал. — Дай мне сказать одно слово правды! Ты знаешь, я не трус и всегда могу сказать правду. Мы все, все до одного, готовы воевать, сражаться и победить. Но чтобы это осуществилось, нужна уверенность, нужна вера в наше дело. И вера безоговорочная, вы слышите, безоговорочная! Без этого и говорить нечего о победе!
— Слышать не могу этих слов — уверенность, вера! Разве прежде не было веры? А теперь, видите ли, необходима какая-то безоговорочная! К чему все это?!
