Поезд отъезжал от Французского вокзала. Эмма и Далмау покидали город, по-прежнему враждебный, отданный на милость революции, уличным перестрелкам, борьбе, разрухе и нищете, поощряемой эгоизмом и жадностью власть имущих.
– Жоан Марагаль, один из лучших каталонских поэтов, – заметил Далмау, рассеянно глядя в окошко, – сказал, что Барселона после Трагической недели стала городом без любви. И такой до сих пор остается, – заключил художник.
Эмма, сидящая в купе напротив Далмау, не ответила, ошеломленная, даже напуганная рисунками, которые крепко сжимала в руках и на которых запечатлелась, миг за мигом, агония Урсулы. Некоторые представляли собой отдельные штрихи и линии: маловразумительные наброски. Другие, отточенные, ей, знающей, как девушка погибла, показались жуткими. Такую плату потребовал Далмау, кроме вечного пера с золотым колпачком, которое с гордостью вложил во внутренний карман пиджака после того, как Эмма с повлажневшими глазами подарила его супругу.
– Почему эти рисунки? – осмелилась она спросить.
Далмау ответил не сразу.
– Урсула умерла по моей вине, – несколько раз прочистив горло, хрипло проговорил он. – Ее страданием пропитаны эти листы, смертной мукой, которую я не распознал, и, будучи под наркотиком, принял за… за страсть, которую ты дарила, когда позировала обнаженной. – Он умолк, и на какое-то время купе заполнил перестук колес. – Как ни странно, – продолжил он, возвышая голос, – но ты составляешь часть этих рисунков, и я не мог позволить старикану и его семье ими владеть.
Эмма уставилась на Далмау, совершенно оторопев.
– Ты никогда мне о них не рассказывал.
– Это тебя беспокоит?
Эмма покачала головой.
Далмау улыбнулся и вгляделся с любовью в лицо супруги, но тут в глаза ему блеснула брошь, которую Эмма приколола к лацкану: стрекоза в стиле модерн, длинное, стройное тело из золота, а крылышки из прозрачной эмали, усеянной крошечными драгоценными камнями разных цветов. Далмау подарил ее жене накануне вечером, ювелир напрасно предлагал купить более современную вещь. Взгляд художника потерялся в этом блеске, приглашая побыть еще немного в городе, где искусство и неудержимая творческая фантазия слились воедино, сотворив невиданные чудеса, которые человечество признает в один прекрасный день.
Барселона оставалась позади, а вместе с нею и часть их жизни.
Барселона, несомненно, один из самых прекрасных европейских городов, поражающий огромным множеством зданий в стиле модерн, иные из которых объявлены ЮНЕСКО достоянием человечества. Такой архитектурный комплекс появился в результате особенностей городской застройки, а также благодаря богатству социального класса, поддержавшего столь одаренное творческой фантазией движение модерна.
В этом романе я попытался через Далмау Сала представить читателю широкую панораму стиля, который развивался на протяжении трех десятилетий: великие архитекторы и мастера прикладных искусств создали изумительные творения, ими сегодня восхищается мир, хотя долгие годы этот стиль порочили, очерняли, даже порой безвозвратно губили или искажали архитектурные памятники. Я постарался привязать вымысел к реальным датам возведения всех этих зданий, хотя в некоторых случаях, ради полноты картины, позволил себе некоторые вольности: так, например, скульптурная группа на фасаде Дворца музыки появилась позднее, чем описано в романе.
В то же самое время с великолепием построек и даже с широтой воззрений, которая была присуща значительной части барселонской буржуазии, соседствовала нищета, верная спутница промышленной революции. Пока фабриканты тратили деньги, соревнуясь в роскоши, эксплуатируемый класс, чудовищно обнищавший, начинал сознавать себя как политическую силу, отказавшись от постулатов анархизма и террористических актов, из-за которых Барселона прославилась как «город бомбистов».
Забастовки, манифестации, акты социального протеста – вот что постоянно наблюдали богачи со своих новых сторожевых башен в стиле модерн. Поразительно, какую роль сыграли в этой борьбе женщины, обладавшие куда меньшими правами, нежели мужчины: даже избирательное право им ни под каким видом не было предоставлено, зато они, прихватив своих малышей, шли во главе манифестаций, не давая полиции открывать огонь по их мужьям и отцам. Из этой среды происходит другая героиня романа, Эмма, воплощающая в себе боевой дух, который впоследствии разовьется в победоносное движение: Испания станет республикой, но с ней покончит война, а после войны на сорок лет установится диктатура.
