Страшно пили в деревнях. Заметно было увеличение числа недоразвитых детей и другие признаки вырождения.
Сурово пила и интеллигенция. Я знал об этом по таким известным примерам, как Довлатов и Высоцкий, но собственными глазами увидел, когда много позже, уже во время перестройки, пытался организовать производство и продажу скульптурных моделей известных городских зданий. Идею мне подсказал генеральный менеджер крупной международной компании. Он дал образец, привезенный из Европы, и сказал, что будет продавать за границей в дорогих отелях мои изделия за очень приличную для меня цену – около 300 долларов за штуку. Я нашел художников и мастеров и наладил производство моделей очень приличного качества. К сожалению, дело не пошло. Менеджер не смог выполнить обещание и наладить сбыт. Но благодаря этой работе я тесно познакомился с ленинградскими художниками. Я бывал в их полуподвальных мастерских с продавленными диванами, облезлыми стульями и столами с остатками «вокзальной» выпивки и еды. В этих мастерских они работали и жили. Художники были хорошо образованны и, по-моему, высокопрофессиональны. Работали они без обычных формальностей – без трудовой книжки, не заботясь о трудовом стаже и прочем, что занимало обычных людей. На мой вопрос, что же будет с его пенсией, один из художников гордо ответил: «А вы представляете себе художника на пенсии?» Они жили в постоянном безденежье, но алкоголь у них не переводился. Получить работу в срок от них было нереально. Характер у каждого был непростой. Они могли хвалить друг друга и рекомендовать мне как заказчику, но так же легко могли и очернить коллегу, едва тот выходил из комнаты.
Причины сильного пьянства в нашей стране, особенно в советский период, разбирать не берусь. Но часто приводимое «споили русский народ» считаю не совсем корректным, так как народ все-таки не скот безвольный, который можно запросто спаивать. Но может быть, я и не прав, и это действительно была осознанная политика. Во всяком случае, теоретик социализма Шигалев из «Бесов» Достоевского считал пьянство очень полезным инструментом для властей социалистического общества.
В родительском доме алкогольной проблемы не было. Отец крепкого спиртного не любил, предпочитал вина, но скорее пробовал их, чем пил. Думаю, что это было в нем от южного детства. Я впервые попробовал алкоголь в старших классах школы. Первый опыт был плох – выпил с друзьями кубинского рома, пришел поздно домой. Родители спали. Меня вырвало, и брат, ни слова не говоря, взял тряпку и все убрал. На студенческих вечеринках иногда перебирал. Как-то друзья, и среди них староста группы Т. К., поздним вечером пешком привели меня домой с Васильевского острова на Выборгскую сторону, на проспект Карла Маркса! Доставляли таким образом домой и моих друзей. Т. Б. как-то привели домой в девичьем пальто.
На младших курсах нередко я путешествовал на байдарке, обычно в августе, когда заканчивал репетиторство с абитуриентами. Туризм в те годы был в кедах и с рюкзаками, а не с путевками в Турцию. С собой брали тушенку, сгущенку и прочую походную еду, топорик, кухонные принадлежности для готовки на костре. Надо сказать, что туристическое движение немного поддерживалось государством; при некоторой ловкости можно было даже получить субсидию на такой поход, приладив к нему «политическую подкладку» или хотя бы ее видимость. Для этого следовало обратиться, например, в райком комсомола, изложив план похода. Целью могло быть посещение мест боевой славы, уход за памятниками героям и т. п. В качестве поддержки иногда выдавали продовольствие, предоставляли на время похода снаряжение.
Походы на байдарке мне очень нравились, так как можно было взять много груза и, следовательно, путешествовать с некоторым комфортом. Кроме того, купание было, естественно, «под рукой».
На старших курсах мы ездили на юг: без билета на поезде (платили проводникам) или на попутных машинах, что называлось «автостопом». Такой вид туризма тоже поддерживался властями – в городском клубе туристов можно было получить специальные талоны, которые следовало давать водителям, согласившимся тебя подвезти. Потом водитель получал какое-то поощрение за эти талоны. Шоферы, впрочем, талоны не особенно ценили. Но сам факт их существования, а значит, и официального благословления автостопщиков, был важен.
