Живое прошедшее - страница 15
У Софьи был сын Феликс, немного не от мира сего. В зрелые годы он защитил кандидатскую диссертацию по математике. Над диссертацией Феликс трудился, лежа на диване, не записывая, все вычисления делал в уме. Он недолго проработал преподавателем математики в школе рабочей молодежи и каком-то вузе, а затем и вышел на пенсию по инвалидности. Феликс с детства варился в семейном котле, преданно выполнял все домашние обязанности, ухаживал за Хиеной. В свободное время обожал читать газеты. Читал дома, на уличных стендах, специально ходил в библиотеку. Голова его была забита огромным объемом всяческой информации. Когда он остался один, кроме газет много времени уделял экскурсиям и турпоездкам вместе с группой таких же любителей. Умер Феликс, когда ему было под шестьдесят.
Детство мама провела в Бобруйске. В Гражданскую войну, во время польской оккупации, в их доме остановился на постой офицер. Это была женщина, которая, однако, выдавала себя за мужчину и требовала, чтобы к ней обращались соответственно. Моя бабушка плохо говорила по-русски и могла обратиться к мужчине, как к женщине. В таких случаях дама-офицер впадала в ярость и бегала с шашкой по дому за бабушкой, ругаясь по-польски. Сдержанное отношение к полякам осталось у мамы на всю жизнь.
Высшее образование мама получила там же, где учился отец, – в Московском индустриально-педагогическом институте им. К. Либкнехта. В студенческие годы играла в баскетбол.
Мамина работа считалась в нашей семье важным делом. Всю профессиональную жизнь мама провела в бумажной промышленности и полиграфии. В годы войны была с братом в эвакуации на Урале, в г. Краснокамске, где трудилась на целлюлозно-бумажном комбинате. Эти комбинаты в то время производили взрывчатые вещества. За работу в эвакуации мама была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Вспоминала жизнь на Урале, людей и нравы она сдержанно. В 1943 году туда заехал по дороге на Дальний Восток мой отец. На узловой станции он уговорил военного коменданта дать ему паровоз и, взяв продукты – помню из рассказов, что это были рис и изюм, – в сопровождении нескольких матросов с автоматами поехал в Краснокамск. Этот приезд, ознаменовавшийся шествием по улице городка вооруженных матросов, сильно поднял престиж моего брата среди мальчишек. Я появился на свет через девять месяцев.
Уехали мы из эвакуации весной 1944 года. Сначала отправились в Москву. Ехали в «теплушке» – так назывался малокомфортабельный (хотя и теплый – отсюда название) вагон для перевозки людей и животных. На станциях маме помогал, бегая за кипятком, сослуживец по фамилии Нагроцкий, который возвращался вместе с нами из эвакуации. Позже, когда знакомые плохо отзывались о нем при маме, она не поддерживала разговор – Нагроцкий помог нам и она не хотела слышать о нем ничего плохого. Много лет спустя она мне как-то вскользь рассказала, что ее вызывали в НКВД, где следователь, стуча пистолетом по столу, требовал показаний против Нагроцкого. Мама не дала показаний. У Солженицына сказано, что такое – когда стучат пистолетом – вынести непросто. По маминому тону я почувствовал серьезность эпизода – «вкус моря можно отведать и от одного хлебка».
В Москве мы остановились в маленькой комнатке Комиссаровых. Брат рассказывал мне, что я видел из коляски знаменитое шествие пленных немцев по Садовому кольцу летом 1944 года. Из столицы мы вернулись в Ленинград, где мама стала работать в НИИ бумажной промышленности. В начале 50-х годов ее уволили.
Документ периода «борьбы с космополитизмом»
Найти работу ей было непросто. Маму согласился принять к себе директор типографии им. Е. Соколовой Василий Васильевич Гуля-Яновский, притом что они не были до этого знакомы! Вся наша семья буквально молилась на него. Мама стала начальником типографской лаборатории. Ехать на работу надо было с Выборгской стороны на Измайловский проспект, на 2-м трамвае около часа. В то время была шестидневная рабочая неделя с полным рабочим днем в субботу. Мама приходила домой около семи часов вечера с тяжеленными сумками (авоськами). Продукты в те годы женщины стремились купить в обеденный перерыв около работы. После домашних дел на коммунальной кухне мама входила в нашу комнату около девяти часов вечера. В квартире было печное отопление. Горячая вода, газ, ванна – отсутствовали. Но настроение у мамы всегда было ровное и оптимистичное. И бытом голова у нее не была забита.
