Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени - страница 30

Я родился в советское время, в 1949 году, в атеистической семье. Религиозный процесс у меня начался в раннем возрасте: в 6 лет я интересовался проблемами смерти, много размышлял о них, это я точно помню. Меня, как магнитом, притягивали к себе покойники. Мы жили недалеко от Садового кольца, в густонаселенном квартале Москвы. На кладбище, расположенном неподалеку, часто хоронили людей, и я сразу же, как только слышал о похоронах, бежал туда, чтобы попытаться заглянуть в тайну смерти, понять, что же за пределами этой жизни существует. Никогда не мог я смириться с тем, что человек уходит в небытие. Вот первое религиозное движение в моей жизни.

Я всегда искал любви – любви не к противоположному полу, а к человеку, невзирая на пол; стремился найти в людях ту же любовь. К сожалению, моя жизнь была полна разочарований в этом отношении, потому что мы жили в атеистическом обществе, где без Бога хотели построить Царствие Божие на земле.

Протоиерей Владимир Волгин

Концентрацию всех своих идеалов я увидел в Евангелии, прочитав его, а когда в 20 лет принял крещение, то все стало на свои места, «разложилось по полочкам». И интуитивно я понимал: теперь мне нужен человек, который обладает большим духовным опытом и поделится этим опытом со мной (я был слепым котенком, выброшенным на улицу, ничего не знал о Церкви, о канонах христианской жизни). Советское время было особым: православные христиане, тем более молодые, преследовались, священники молодых людей, как правило, сторонились, потому что были на регистрации у уполномоченных. За активную деятельность их могли снять с регистрации и вручить «волчий билет»: священник терял приход, был вынужден искать работу не по призванию. Поэтому те вопросы, которые, естественно, возникали в моем юном сердце, не находили у священников ответа.

В 1970 году мой крестный, Глеб Сергеевич Лапшин – очень образованный человек, он окончил филологический факультет МГУ и работал ассистентом у известного Д.Н. Ушакова[78], – предложил мне, моему брату и его жене совершить полусветское путешествие в Ленинград, Пушкинские горы и Псково-Печерский монастырь[79]. И вот в то путешествие мы впервые познакомились с двумя старцами: тогда еще игуменом Саввой (Остапенко) и будущим нашим духовным отцом, тогда иеромонахом Иоанном (Крестьянкиным). С отцом Иоанном мы познакомились мельком, поначалу я даже его и не запомнил.

Та поездка поразила меня в самое сердце, и я решил хоть изредка, но посещать Псково-Печерский монастырь. Через какое-то время я вернулся в Печоры, снова с братом и его женой (кстати, брат, как и я, потом стал священником[80]). Мы приехали поговорить об их венчании, и игумен Савва[81] сказал, что откладывать не нужно. Брат и его жена были удивлены, говорили, что не готовы, что у них нет свадебных костюмов. На что отец Савва им ответил: «Разве вам нужны внешние украшения, а не благодать Святого Духа? Ведь благодать Святого Духа превосходит все внешнее, весь мир!» Они согласились и были повенчаны по благословению старца. Тогда игумен Савва произвел на меня огромное впечатление: меня поразили его светлый взгляд, ясное лицо, особый голос.

Отец Савва, зная, что я занимался литературными трудами, предложил отредактировать его книгу (скорее всего, не для того, чтобы я проявил профессиональные способности) – машинописный текст, вложив в него молитву о духовном отце. Я слышал о нем как о человеке праведной жизни, но не знал, что такое прозорливость, и, будучи несколько тщеславным, подумал: «Как хорошо! Батюшка сам предлагает мне стать моим духовным отцом, а я нуждаюсь в разрешении многих волнующих меня вопросов. С другой стороны, такой великий человек – я не знал его величины, но понимал, что он великий (в нем существовало нечто невидимое, но ясно ощутимое; наверное, это и называется проявлением благодати Святого Духа), – будет моим духовным отцом!» И как-то после монастырской трапезы я брал у него благословение и спросил: «Батюшка, вы хотите, чтобы я был вашим духовным сыном?» Он ответил: «А ты хочешь?» Я говорю: «Да, хочу». Не подумавши, я захотел руководства этого праведного человека, тогда вовсе не понимая, что это такое. Но я осознавал, что как в любой области человеческого познания, так и в области духовной жизни мы нуждаемся в преподавателе. Благодарение Богу! Отец Савва согласился стать моим духовным отцом, но в таких отношениях я состоял с ним недолго, потому что, повторяю, это было мое поверхностное, эмоциональное желание.