Закончив выступать и ответив на вопросы, два из которых были на английском и французском (ответы, соответственно, тоже!), он опять подсел ко мне, и мы договорились продолжить встречу у него дома завтра вечером.
– Сегодня я не могу, – с огорчением сказал Генка. – Важная встреча. – Он театрально вздохнул. – Но с возлияниями. Освобожусь поздно. А уж завтра мы с тобой…
– Не сопьёшься, Ген? – поинтересовался я.
– Ни в жисть, – засмеялся он. – Приходите, познакомишь с женой.
– А ты не женился?
Генка вздохнул и с серьёзным видом выдал каламбур поручика Ржевского:
– Мне не досуг.
Инга заявилась в шестом часу. Счастливая. С новой сумочкой.
– Ну как? – Два шага ко мне, разворот, два шага назад, улыбка до ушей. – Представляешь, на распродажу попала. Всего три рубля. У нас я такую за десять видела.
Представив себе столь грандиозное событие в жизни любой женщины, и выразив обречённое одобрение фразой «тебе очень идёт», я велел ей собираться, так как Чернов ждал нас в шесть. Инга скрылась в ванной, но уже через минуту (!) – удовлетворённая женщина способна творить чудеса – вышла в полной боевой раскраске.
По дороге мы зашли в магазин и по настоянию Инги («он холостяк, верно? тогда не спорь») купили курицу, колбасу, хлеб, какие-то салаты, а также бутылку коньяка («и лимончик возьми под коньяк») и бутылку водки («теперь ты не спорь, или хочешь, чтоб побежали на ночь глядя?»). Опоздав всего на десять минут, мы зашли в подъезд Генкиного дома.
Поприветствовав меня рукопожатием, Генка переключил внимание на Ингу. Галантно представился:
– Геннадий Чернов.
– Инга Морозова, – в тон ему ответила жена. – Где у вас кухня?
– Прошу за мной.
Я прошёл в комнату. Присвистнул.
Небольшая однокомнатная квартира в стандартной многоэтажке выглядела очень даже ничего. Мягких тонов обои на стенах, неплохой ламинат на полу, двухуровневый потолок с круглым зеркалом в центре и модными лампочками-розетками по окружности. Шкаф-купе во всю противоположную от окна стену. Кровать-трансформер, кресло, компьютерный стол, гибкий TV-экран с диагональю эдак метра полтора. Мои подозрения о финансовом благополучии друга окрепли. Лаконично. Функционально. Холостяцкая нора. Нора-люкс, точнее сказать.
Из кухни появился обескураженный Генка.
– Меня выгнали.
– Правильно сделали. – Я крикнул жене: – Инга, мы пока по чуть-чуть.
Из кухни донеслось:
– Ага. Я лимончик режу.
Генка просиял:
– Золотая у тебя жена, Серёга.
Я вздохнул:
– Жениться тебе надо, барин.
…Через полчаса прозрачного стекла сервировочный столик стараниями Инги приобрёл вполне приятный глазу вид. Сидеть на кухне Генка наотрез отказался, и мы расположились в комнате. Он на правах хозяина занял кресло, а нам досталась его кровать.
Коньяк волшебным образом перекочевал в рюмки, и Чернов произнёс тост, оригинальней и остроумней которого человечество ещё не придумало:
– За встречу.
…Тара из-под неплохого дагестанского коньяка пылилась под столом, остатки водки – на столе. Чернов вальяжно развалился в кресле. Инга притомилась, и лежала, свернувшись калачиком, на кровати головой у меня на коленях. После пары рейдов на балкон курили в комнате. Салатница из-под корейского хе безропотно приняла участь пепельницы.
Все страницы совместной молодости были перелистаны, и повисла неловкая пауза. Я вдруг вспомнил про вчерашнее происшествие.
– Ген, с нами вчера такое приключилось… – И рассказал, как вечерняя прогулка по городу, знакомство с достопримечательностями, закончилась в лесопарке на мокрой траве с привидением.
Генка не смеялся, даже не улыбнулся, несмотря на то, что я бравировал, вставлял шуточки. Одним словом, пытался показать, что мы-де не лыком шиты, что нас привидениями не запугаешь.
– Занятно, – произнёс Чернов, когда я закончил.
– Занятно? Это всё, что ты можешь сказать?
– Ну-у… Ты хочешь, чтобы я расхохотался? Или запричитал «ой, вы, бедненькие»?
Я смутился.
– Нет, но…
– Знаешь, сколько я таких рассказов слышал? Мы же занимаемся этой тематикой.
– Так-так. С этого места подробней.
– Ты сначала налей, потом требуй.
Я посмотрел на Ингу. Она покачала головой. Мы же с Генкой выпили, закусили.
