Житейская правда войны - страница 74

Наркомфин Союза ССР считает необходимым пересмотреть действующий порядок денежного обеспечения ополченцев и распространить на них общий порядок денежного и материального обеспечения, установленный в Красной Армии. Выплату зарплаты по месту прежней их работы прекратить».

Верховный главнокомандующий ликвидацию льгот утвердил только после завершающей стадии наступления – 9 апреля 1942 года^>6.

Кроме истинных патриотов и в некотором роде материально заинтересованных граждан, среди ополченцев встречается и третья категория, о которой почему-то не говорил ещё никто. Так из «записок» ополченца Б. Рунина можно узнать и о ней:

«Из доверительных рассказов моих новых товарищей, из их откровений на привалах мне постепенно стала открываться истинная картина записи литераторов в ополчение. Оказывается, эта процедура далеко не всегда была добровольной и далеко не все писатели сделали этот шаг по собственной инициативе. Таких людей /…/ “неблагополучных” в национальном и социальном плане лиц, с сомнительной (с точки зрения парткома) биографией или нехорошими родственными связями, после третьего июля вызывали в Союз (писателей..) /…/ либо повестками, либо по телефону с просьбой явиться, имея на руках членский билет /…/ Они (руководители оборонной комиссии Союза писателей…) предлагали явившемуся присесть, брали у него членский билет, после чего советовали уважаемому товарищу записаться по призыву Сталина в ополчение, недвусмысленно давая понять, что в противном случае данный билет останется у них в столе»^>7.

Доброволец полка ленинградского народного ополчения Е. Труков

И, тем не менее, желающих стать ополченцами, повинуясь исключительно патриотическому порыву, было абсолютное большинство. Так ополченец А.Е. Гордон вспоминает:

«Как мне представляется, целью формирования Народного ополчения было привлечение в ряды защитников Родины граждан, которые по тем или иным причинам, в частности по состоянию здоровья, не подлежали призыву в ряды вооружённых сил. Но на деле получилось по-другому. Брали всех, кто хотел стать ополченцем. А таких было множество. При этом не учитывалось, где доброволец может принести больше пользы – на производстве или в окопах. Все шли рядовыми или младшими командирами. Это приводило к тому, что многие командиры и военные специалисты запаса оказались в ополчении на положении рядовых бойцов. Многие из них так и не были востребованы. В рядовые записывали даже студентов 4-х и 5-х курсов медицинских институтов…»^>8

Судя по всему, райкомы партии к формированию ополчения относились как к политической акции. И всё же предел набора в ополчение был установлен наверху:

«Позже стало ясно, что изъятие 270 тыс. человек могло отрицательно сказаться на работе столичных предприятий, поэтому вместо 25 фактически было создано вдвое меньше ополченческих дивизий – 12. Осенью сформировали ещё три. В целом в 15 дивизиях столичного ополчения насчитывалось свыше 165 тыс. бойцов и командиров. Осенью на укомплектование войск Московской зоны обороны были также обращены 3-я, 4-я и 5-я дивизия московских рабочих (24 тыс. 304 человека), сформированные на втором этапе. Те районы Москвы, которые не создавали самостоятельных соединений, направляли многих своих ополченцев на пополнение регулярных войск Красной Армии»^>9.

Объективности ради, следует отметить, что в народное ополчение «ушёл цвет московской интеллигенции». Всё тот же ополченец Гордон подчёркивает: «Так, например, известный скульптор Евгений Вучетич и многие другие видные деятели культуры были некоторое время рядовыми ополченцами дивизии нашего района, которая на 35–40 % состояла из людей с высшим и средним образованием. Что касается партийного состава, то коммунистов и комсомольцев было в ней не менее 60 %»^>10.

О том, как формировалась 6-я ДНО, сохранилось воспоминание бывшего комиссара Дзержинского района Москвы М.Н. Сбитнева:

«В июле 1941 года в Москве формировались дивизии народного ополчения. В их числе была 6-я дивизия Дзержинского района. Решением МГК ВКП(б) ответственность за формирование дивизии в районах была возложена на так называемые чрезвычайные тройки. В нашем районе в тройку вошли: первый секретарь РК партии П.И. Ходоров, председатель райисполкома Н.М. Андрианов и я как райвоенком. Среди добровольцев-ополченцев были рабочие, инженеры и техники таких предприятий, как “Станколит”, “Борец”, Комбинат твёрдых сплавов, студенты и преподаватели Московского института инженеров железнодорожного транспорта и других учебных заведений. Всего в дивизию вступило около 8 тысяч человек из 170 предприятий и учреждений. В нашу дивизию полностью влился один из батальонов орехово-зуевских рабочих.