3
Сон-пьеса, в основу которого положен сюжет гоголевского "Носа" (правда, от "Носа" ничего не остается). Вокруг не люди, а лишь тупые отломки тел. Запомнилась одна сцена: украинские девичьи посиделки с песнями, девицы помогают неудачнице-подруге. Сначала ее баюкают, потом роняют со скамьи прямо на здоровенного парубка в картузе (в этом состоит некий обряд, оба теперь должны пожениться). Совокупляются. Парубок уводит девицу и на ходу все больше ее ругает, сам же становится все уродливее. Словами превращает невесту в куклу, отламывает верхнюю часть, размахивает ею. Дальше - скачок зрителей во времени (не знаю, что это значит, но иначе не выразиться), и только двое из них остаются людьми среди застывших голографических носов, выменей, рук, ног.
4
Невидимый луч смерти: все, подпавшие под его воздействие, застывают на месте. Полутемный вокзал. Неожиданно быстро приближается ярко освещенная зона - против часовой стрелки, бесшумно. Я попадаю в этот светлый участок и сам себе говорю: теперь - небытие, и оно наступает, но затем как бы возвращается сознание, полностью управляемое извне. Таким оно и остается, но тягостное ощущение контроля вскоре пропадает.
5
С левой кисти полосками снимается лейкопластырь, там - гноящаяся рана. Похоже на полное разложение, а еще - на салат с майонезом и кольцами лука (лук положил для дезинфекции). Кисть постепенно разлагается, но боли нет.
6
Вооруженная команда человек в 1000, набранная для захвата фармацевтического завода фирмы "Ферейн". Подразделяется на группы по 7 персон с различными функциями и степенями допуска. Собираются постепенно : "Я - второй", "Я - шестой", как будто существуют тайные общества вторых и шестых. Учебный лагерь. Сам я - шестой, но почему-то близок к главному. А прообраз предводителя - некто сборный из кавказских боевиков. К нему подходит некто, одетый в камуфляж, и заявляет: " я - шестой". Почтительно целует главаря в подмышку - тайный ритуал.
7
Тюрьма (это место снится особенно часто), в которую постепенно преобразуется то ли место воинских "сборов", то ли еще что-то, столь же радостное. Из тюрьмы был виден мартовский лес, до которого очень далеко. Размытое воспоминание об экскурсии, на которую нас в этот лес отпустили. В тюрьме - темный холл, там и мужики, и бабы вперемежку. Одна из надзирательниц (?) подавала строгие, но дружеские знаки (фраза из Рабле, которого читал накануне - речь шла про Панурга). В какой-то момент отворились двери на оживленную улицу, домой. Двоим, одетым в белые халаты на голое тело, можно было убежать. Но я не убежал, так как понимал, что поймают. Двери захлопнулись. Видел альбом с фотографиями зэков в наколках, типа дембельского (не исключаю наслоения колхозных воспоминаний, благо обстановка там была весьма похожая). Вид у сокамерников не очень устрашающий.
8
Сон из числа поразительных по своей связности. "Кинематографичный" как принято, увы, выражаться в медицинских кругах, когда речь идет о проявлениях запойного пьянства. Приснился вскоре после внезапной кончины бабушки и состоит из двух половинок.
А). Больница 40. Театрализованный праздничный вечер, спектакль. Соседи с улицы Красных Текстильщиков (там, в коммунальной квартире, я жил с родителями на протяжении шестнадцати лет); они наряжены в роскошные костюмы - камзолы, шляпы. Изображают придворное общество образца 17 - 18 веков. Ждут царицу - покойную Марию Васильевну, соседку из той же квартиры (умерла в 1992 году). Она вот-вот прибудет, двери распахнуты, на полу расстелена ковровая дорожка. Зрители расположились на длинных скамьях, их немного, а сам я настроен по отношению ко всему происходящему высокомерно. Я полон скепсиса - дескать, профаны, дилетанты. Вижу, что далеко в поднебесье мчится в санях царица - в меховой шубе, лица не видно, нахлестывает (коней? Или - кого?). Скепсис, по-моему, быстро улетучивается, дальше - провал.
Б). Все меняется. Я направляюсь в ту же самую квартиру с соседями. Возле парадной выламывается какой-то извращенец, дышит химией из мешка худой, бледный, крайне опасный, жалуется на низкое давление. Я быстро прохожу в дверь - лестница в 2 раза уже, чем в действительности, стены недавно выкрашены в зеленый цвет, и их еще не успели исписать обычной ерундой. Навстречу спускается некто собирательный, тоже неприятный (сосед? Коллега К. - не лучший пример для подражания? Покойный однокурсник К., который ничуть не лучше?). Помню, что у него усы. Быстро, чтобы не общаться с этим типом, я отсылаю его наружу, к первому: иди, с низким давлением - это там... Поднимаюсь и обнаруживаю вроде как черный ход, мне открывает девочка лет 10. В квартире виднеется лестница ступенек в десять. Внезапно те двое, которых я, как мне казалось, избежал, заходят слева, с парадного входа, спускаются по лесенке навстречу. Они начинают угрожают мне и собираются куда-то за собой увлечь. Слева, как и они, появляется умершая бабушка, она двумерная - полностью лишена объема, словно вырезанная из бумаги. Бабушка вручает им билет на "другой берег", на паром, что возле Большеохтинского моста (вот только река - Нева ли?). На билете проставлены два фиолетовых прямоугольных штампа ("оплачено"). Бабушка предупреждает, что этот билет лишь на паром, не дальше. Билеты, если не ошибаюсь, именные. Я про себя думаю, что мне не надо, у меня - проездной, да и на паром не стремлюсь. Те двое тут же загораются, спешат на улицу (возможно, их привлекает кафе на другом берегу?) И вот я внизу, в каком-то холле, среди множества людей, бегущих на паром. Бегу ли с ними я? Непонятно. Слева мелькает О.А., одноклассница, с сумкой через плечо, в брюках, и как бы готовая принять участие во всех этих событиях.
