— Красивая птичка, красивая птичка…
Видно, он не раз слышал эти слова.
— Жалость какая с Памелой, — говорит Мейснер. — Я видел носилки с ней.
— Угу.
Взгляд Мейснера становится водянистым.
Он тянет руку из-за ограды, чтобы погладить Лео.
— Молодец, Лео. Сделал что смог.
Джек смотрит недоуменно.
Мейснер поясняет:
— Меня разбудил лай Лео. Я выглянул в окно, увидел пламя и набрал девять-один-один.
— В котором часу это было?
— В четыре сорок четыре.
— Вы удивительно точны, мистер Мейснер.
— Часы с цифровым табло, — говорит Мейснер. — А такое запоминается. Я сразу же позвонил. Но оказалось, что поздно.
— Сделали что смогли.
— Наверно, Памела вышла, думаю, потому что Лео во дворе.
— Лео был во дворе?
— Да.
— Он лаял со двора?
— Да.
— Вы уверены в этом, мистер Мейснер?
— Красивая птичка, красивая птичка.
Мейснер кивает.
— Я увидел стоящего Лео. Он стоял и лаял на дом. Я решил, что Памела…
— Лео часто ночует во дворе? — спрашивает Джек.
— Нет, нет, — решительно говорит Мейснер, словно в ответ на что-то несуразное.
Джек спохватывается, что задал глупый вопрос — кто оставит ночевать во дворе такую маленькую собачку? Ведь сколько он видел объявлений о пропаже мелких собак и кошек, а если вспомнить, что вокруг бродят койоты, то понятна вся бессмысленность подобных объявлений.
— Койоты, — говорит Джек.
— Конечно.
— Вы видели пламя, мистер Мейснер? — спрашивает Джек.
Мейснер кивает.
— Какого цвета оно было? — спрашивает Джек.
— Красного.
— Кирпично-красного, ярко-красного, алого, вишневого?
Мейснер на секунду задумывается, потом произносит:
— Кроваво-красного. Вот так можно это описать.
— Ну а дым?
Здесь обошлось без вопросов и без колебаний.
— Черный.
— Мистер Мейснер, — спрашивает Джек, — вам известно местонахождение других членов семьи?
— Вчера вечером дети должны были ночевать у Ники — его очередь.
— Они в разводе?
— Неофициально, — говорит мистер Мейснер. — Ники теперь переехал к матери.
— А где она…
— В Монарк-Бэй, — говорит мистер Мейснер. — Я сообщил это полицейским, чтобы они могли известить.
А Бентли, думает Джек, сказал, что детей еще ищут…
— Жалко мне ребятишек, — говорит Мейснер и вздыхает. Вздыхает по-стариковски, вздохом много чего повидавшего человека. — Туда-сюда. Как шахматные фигурки.
— Я понимаю вас, — говорит Джек. — Что ж, спасибо вам, мистер Мейснер.
— Говард.
— Говард, — повторяет Джек. И спрашивает: — А почему они развелись, не знаете причину развода?
— Это из-за Памелы, — сокрушенно говорит Мейснер. — Пила очень.
Вот оно что оказывается, думает Джек, провожая взглядом удаляющегося Мейснера. Памела Вэйл освободилась на время от детей, ну и напилась. В какой-то момент выпустила Лео на прогулку, потом забыла, что он во дворе, и забралась в постель с бутылкой и сигаретами.
Покуривает и попивает, лежа в постели. Бутылка накреняется, водка плещет на пол. Памела Вэйл либо не замечает этого, либо ей наплевать. Потом, держа в руке зажженную сигарету, она вырубается. Роняет сигарету на пол, и та попадает аккурат на водочную лужицу. Алкоголь вспыхивает, пламя перекидывается на простыни и одеяла, комната наполняется дымом.
Обычно, чтобы от сигареты загорелись простыни, требуется минут десять-пятнадцать. За эти десять-пятнадцать минут Памела Вэйл могла бы учуять дым, почувствовать жар, проснуться, затоптать пламя, и дело с концом. Но водка вспыхивает моментально и дает пламя куда как жарче, чем от тлеющей сигареты, простыням загореться ничего не стоит, а, будучи в отключке, Памела не имеет шансов спастись.
И убивает ее не пламя, убивает дым.
Джек так и видит ее в постели, пьяную в стельку. Она в беспамятстве, но дышит, и легкие понемногу впитывают дым, заполняются дымом, и тут уж пиши пропало.
Она задохнулась от дыма во сне.
Как пьяница, захлебнувшийся собственной блевотиной.
Хоть в этом ей немного повезло. Она так и не узнала, что ее прикончило.
С пружин чуть ли не скребком счищать пришлось, но умерла она еще до того, как яростное пламя прожгло ее плоть, впечатав ее в металл. Она просто-напросто не проснулась. Разгорелся пожар, она вдохнула смертельную дозу дыма, а огонь, подпитанный всеми ее пожитками и собственным ее домом, разгорался все жарче и жарче, так что даже расплавил ее кровать.
