– Точно, Ленка! – обрадовалась она. Но тут же нахмурилась и спросила:
– А ты сама пришла, одна?
Не оборачиваясь, я дала отмашку Вере Марковне – мол, спрячьтесь, я тут пришла сама, одна! И сквозь щель приоткрытой двери продавилась в полутемную прихожую, едва Натка левой рукой сняла цепочку.
В правой у нее был увесистый и шипастый деревянный молоток для отбивания мяса. Это не успокаивало.
– Фуххх, – шумно выдохнула сестрица, опуская свое первобытное оружие. – Как же я рада, что это ты!
– А кого ты ждала? – спеша осмотреться, я обошла Натку и чуть не упала, в полумраке споткнувшись о здоровенную диванную подушку на полу.
Стало понятно, что именно с таким пугающим шорохом тащили тут по коридору. Однако все остальное – не принятые звонки, не отвеченные сообщения, разговоры про морг и особенно молоток для отбивания мяса – по-прежнему нуждалось в объяснении, и я выразительно посмотрела на Натку.
– Кого я ждала, тех мне видеть вовсе не хотелось бы, – непонятно сказала она и в обход меня и заграждения из диванной подушки протопала в кухню.
Там было светло, а на столе лежала старая, кажется, еще бабушкиных времен, телефонная книга, раскрытая на странице с номерами учреждений здравоохранения. Надо же, этот древний талмуд еще не утратил актуальности?
– С Сенькой все в порядке? – спросила я главное.
– Сенька давно спит, – успокоила меня Натка, одной рукой сдвигая на край стола допотопный телефонный справочник, другой включая электрический чайник. – А ты же знаешь: когда он спит, его из пушки не разбудишь.
Полупустой чайник загудел, затрясся, браво пыхнул паром и выключился.
– Тебе чай или кофе? – спросила сестра.
– Мне, пожалуйста, объяснения! – потребовала я. – Почему ты не отвечаешь на звонки и сообщения?
– Мобильник насмерть разрядился, видишь, я уже с домашнего звоню. – Натка кивнула на подушку в коридоре, стратегически грамотно уложенную под стеной со стационарным аппаратом.
– Почему по больницам? Кто-то заболел? – тут я вспомнила, что упоминался морг. – Или, не дай бог, умер?
– Именно это я и пытаюсь выяснить.
Натка щедро плеснула в чашки кипятка, утопила чайные пакетки вместе с хвостиками, ругнулась и принялась вылавливать ярлычки ложечкой. Моментально раскисшие бумажные квадратики трепетали, как рыбки, уворачивались и липли к стенкам чашек. Натка яростно шерудила ложкой, расплескивая чай. Руки у нее подергивались.
– Прекрати уже! – я отняла у нее ложку, и тогда сестра расплакалась.
Пришлось мне утирать ей слезы, заваривать другой чай – успокоительный, на аптечных травах, поить всхлипывающую и икающую Натку получившимся настоем с острым запахом валерианы и мяты – и все это в нетерпеливом ожидании объяснений.
Сердце заранее сжалось – я предвидела, что услышанное мне вовсе не понравится. Моя сестра по натуре не нытик, она из тех, кто идет по жизни смеясь, с гордо задранным носом… Оттого и спотыкается на каждом шагу.
На этот раз, как выяснилось, Натка не просто споткнулась – она ухнула в яму, которую сама же и выкопала.
Знакомая риелторша – та самая Галина Плетнева – предложила ей соблазнительный вариант обмена «двушки» на «трешку» с доплатой в полмиллиона. Как раз такая сумма у Натки имелась, об улучшении своих жилищных условий она думала уже давно и согласилась на предложение Галины без раздумий. И деньги свои ей отдала – все пятьсот тысяч. После чего Плетнева исчезла – обещала тем же вечером заглянуть, а сама все не приходит, не звонит и на Наткины звонки не отвечает.
Натка предположила:
– А вдруг она снова напоролась на каких-нибудь преступных махинаторов, и на этот раз они ее вообще того… Убили? А деньги забрали… А теперь и за мной придут, в расписке же есть мое ФИО, узнают адрес – и придут…
– А если это она сама преступная махинаторша? Это тебе в голову не приходило?
– Приходило… Но я не хочу сразу думать о худшем!
– То есть, если ее убили, это еще ничего, да? Не самое плохое? – Я побарабанила пальцами по столу.
– Что будем делать, Лен? – Натка озвучила тот же вопрос, что занимал и меня.
– Не знаю. Что тебе в морге-то сказали? И в больницах?
– Ну, там, куда я дозвонилась, никакой Галины Плетневой нет… Но это же не значит, что ее на самом деле нет, она ведь могла поступить и без документов, правда?
