— Седик… — растерянно и радостно сказала Лина, открыв глаза.
Черная мордочка домового, обрамленная всклокоченными седыми волосами, была довольной и озабоченной.
— Я тут тебе травы принес, — сказал Седик. — Отварить надо!
— Сам собирал? — не поверила Лина.
— Скажешь тоже, — смутился домовой. — Я и названий-то не знаю. Корова помогала!
— Так она даже названий не знает! — рассмеялась Лина.
— Разбирается, — сказал Седик. — За жизнь столько сена перемолотила, поневоле разбираться начнешь. — И напомнил: — Заварить бы надо! Я на кухню сбегаю — кипятка принесу!
— Сиди уж, — сказала Лина. — Ты там всех напугаешь, тебя же ловить начнут. Или подумают, что крыса завелась, дезинфектора вызовут, травить начнут, потом все здание вонять будет.
— Я как лучше хотел, — уныло сказал Седик и вытянулся рядом с Линой, подставляясь для поглаживаний и прочих незамысловатых ласк. Он бы и замурлыкал, если бы умел.
— Седик, — строго и сердито сказала Лина. — Как же ты дом оставил?
— Ты не волнуйся, — домовой просунулся головкой ей под ладошку. — Я соседа просил посмотреть. Осень уже, забот мало, так чего же ему за двумя домами не присмотреть? Я ему тоже в свое время уважение оказывал.
— Как же ты добирался? — удивилась Лина. — Тебя ведь увидеть могли!
— Могли, да не заметили, — резонно возразил домовой. — Как тебе здесь?
— Плохо, — призналась Лина. — Директриса на меня злится, все кажется, что я мужа заворожила. Сплетни про меня распускает…
— А ты стрижамент возьми, — предложил Седик. — Настойку на четырех водах сделай, вообще молчаливая станет. Я помню, бабка твоя…
— Седик! — строго сказала Лина и даже шлепнула домового несильно. — Ты же знаешь, что это неправильно! Нельзя людей воле своей подчинять, лечить — да, а заставлять что-то в свою пользу нельзя. Чего ребенка глупостям учишь?
— Скажешь тоже, ребенок! — тихонько засмеялся домовой. — Замуж скоро. — И вздохнул: — А волосы ты зря обрезала. Пока спала, пытался их в косу сплести. Куда там, разве заплетешь!
Лина показала Седику язык.
— Ничего ты не понимаешь, сейчас мода такая.
Успокоил домовой ее своим появлением. Днем он отсиживался в темном углу котельной, где железные листы углом к стене стояли, а вечерами вместе с Линой лазил на крышу и смотрел, как она обретает уверенность в полете.
— Чистая бабка, — сказал Седик. — Та тоже по молодости порхать любила.
И полететь с Линой не побоялся, только во время полета вцепился в нее лапками с острыми коготками, и ухал тревожно, когда страшно становилось.
— Больше я тебя не возьму, — возмущенно сказала Лина. — Всю исщипал!
— Так высоко же, — смущенно оправдывался домовой. — Мы в подполе жить привыкли, с птицами, кроме кур да домашних гусаков, никогда не знались, страшно же!
Когда шли уроки, он у вентиляционной решетки сидел, слушал, как Лина и другие учителям отвечают, и страшно расстраивался, если кто-то отвечал лучше Лины.
— Учиться надо, — вздыхал он. — Ну разве можно было так отвечать? Это простой человек так отвечать может, а ты — ведьма!
— Тоже мне Ленин нашелся, — насмешливо отвечала Лина, а потом вдруг скучнела и сидела на крыше с печально опущенными плечами и смотрела вниз, где бугрилась темными кустами ночная земля.
— Слушай, — догадался домовой. — Да ты что — влюбилась? А он?
— Седик, отвали, — печально вздохнула Лина. — И так слухи ходят, не пройти, не проехать. Какому нормальному парню ведьма нужна?
— Это они со страху, — не соглашался Седик. — Нормальная жена уйти может, а такие, как ты, — улететь. Когда уходят — иногда возвращаются, а вот когда улетают…
— Седик, помолчи, — приказала Лина. — Никуда я не улетала, это он меня бросил. Сказал, что я ведьма.
— Так присуши, — блеснул глазками домовой.
— А мне клеёная любовь не нужна, — сказала Лина. — Мне настоящая нужна. Чтобы одна была и на всю жизнь.
Пока Седика никто не видел, и все было хорошо, только Янка о чем-то догадывалась.
— Слушай, Линка, — сказала она. — Ты с кем там по ночам шепчешься?
— Только никому ни слова, — предупредила Лина. — Понимаешь, ко мне домовой из деревни приехал. Соскучился без меня. Вот и болтаем.
— Да ну тебя, — обиделась Янка. — Я серьезно спрашиваю, а ты пургу разную несешь!
