Кенгуриха
вернулась домой,
Переступила порог,
И зарыдала:
— О боже мой!
Где же ты, мой сынок?
Может, унес тебя крокодил,
Прямо на дно реки?
Может, волк тебя утащил?
Съели бурундуки?
Может, попал на иголки ежу?
Слышит вдруг вопль сынка:
— Мама! Я в сумке твоей сижу!
Просто уснул слегка!
Акула съела на обед:
Башмак, дорожный знак, пакет,
Графин германского сервиза,
Графиню, герцога, маркиза,
Рубанок и кусок доски,
Рубашку, каску и носки,
Магнитофон, сто пяьт кассет
И свой хвостище — на десерт!
Мышонок из норки тихонько глядит,
Котенок у норки сидит и сидит.
Ведь нет у мышонка когтей и зубов,
Боится мышонок коварных котов.
Что кошки опасны — он знает с пеленок,
Не выйдет из норки трусливый мышонок.
Наверное, просто неясно ему,
Что грустно котенку играть одному.
Нашел я болотце в лесу на опушке,
А в этом болотце сидели лягушки,
Нет-нет, не царевны, как в сказках поют,
Преобыкновенный лягушечий люд.
Сидели и песенку грустную пели,
И в синее небо печально глядели,
Не скучно им в небо до ночи глядеть.
Так хочется сильно-пресильно лягушкам
Так хочется сильно-пресильно квакушкам
Квакушкам-лягушкам, лягушкам-квакушкам,
Так хочется в небо однажды взлететь.
Я вышел ночью на балкон,
Гляжу: как-будто в сказке
Идет по городу дракон,
В сандаликах и каске.
Прильнул к окошечкам народ,
Не часто так вот рядом
Дракон в сандаликах идет
По городу куда-то!
— Ты погляди! Какой большой!
А зубы — как снаряды!
Эх, жалко, у меня с собой
Нет фотоаппарата!
Потом дракон вдали исчез,
И все пошли по спальням:
В кровати — люди, гномы — в лес,
Русалки — в омут дальний.
И думал я, закрыв балкон,
Чуть кашляя от дыма:
Ах, как чудесно, что дракон,
Порою ходит мимо!
