Далее обед потек в режиме приехавшей в войсковую часть сытой родственницы и оголодавшего солдата. У Федора усердно работали челюсти, а у его спутницы глаза.
Тетерева, который мог оказаться не съеденным, Федор предложил официанту завернуть в фольгу.
– И соус этого петуха гамбургского не забудь в отдельную посудину налить, – строго приказал он, – кстати, как он назывался?
– Соус?
– Да!
– Шафранный! Соус называется! – с ехидцей поддел официант.
После того, как Федор усердно расправился со всеми блюдами, включая и две солянки рыбные, официант принес на тарелочке счет и поставил перед ним. Федор подвинул тарелку Виктории и сделал замечанию официанту:
– Брателла! Моя работа, знаешь, в чем заключается? Не опоздать в кабак, прийти и сесть, красиво начать пить и есть, и даму на руках, до ложа, по желанию, донесть. И все! У меня элитная фирма, веников не вяжет! Хочешь, с руководством поговорю, насчет тебя? У нас большая текучка. Многие на богатых женятся.
– Хочу! – сглотнул слюну доверчивый официант.
Виктория рассчиталась, и они с Федором вышли из ресторана «У Валеры». В руках у Федора был пакет с курицей, то бишь, с тетеревом, с петухом гамбургским, как он его назвал. Он весело насвистывал.
– Спасибо, великолепный был обед, – обнял он Викторию за талию. Та испуганно отстранилась.
– А вдруг за нами кто следит?
Федор рассмеялся.
– Кому мы с тобой на этом курорте нужны? Твоему мужу? Да он давно перестал тебя ревновать, раз одну отпустил.
Виктория, высматривающая на дороге поприличнее машину, без большого энтузиазма согласилась.
– Компру, может, кто захочет, собрать на меня впрок.
– Для чего компромат? – не понял Федор.
– Чтобы потом шантажировать. А муж, это вряд ли! Тут я с тобою согласна. Ему и в голову не придет собирать на меня досье. Тем более, что кроме тебя, Федор, там и собирать нечего. С тобой я оскользнулась. Как с ума сошла. Может мне в сок чего подсыпали, тогда в кафе? Не твоя работа? Я еще там, в кафе сдалась. Тебе осталось только донести меня до постели. Что за магией ты владеешь?
Федор повернул Викторию к себе.
– Я же тебе объяснял, ты и еще одна женщина в моей молодости действуете на меня одинаково. Я, не раздевая вас, чувствую ваше тело.
– И я тоже чувствую!
– Вот и хорошо! – сказал Федор, – пойдем сейчас на тихий пляж. До вечера далеко. Будешь изображать старую деву. А я тебя буду склонять к соитию. И склоню, к ночи! Прямо на пляже.
Виктория рассудительно заявила:
– На этот раз не удастся Федя. И не пытайся. Ты слишком высоко поднял планку своих возможностей и сил.
– Слепой, сказал, посмотрим!
– Посмотрим!
Федор упрямо твердил:
– Только играй всерьез.
Часть пути они проехали на троллейбусе. Здесь вдоль дороги стояли бывшие ведомственные пансионаты с полузакрытыми пляжами. Один из них показался Виктории с Федором достаточно уединенным. У него они и сошли.
– Ну, я пошла.
– Помни, что ты старая дева, по случаю попавшая в свой шикарный номер. Должен был ехать ваш старый, престарый директор, но его разбил паралич.
– Хорошо!
Минут через десять Федор зашел на пляж и покрутил головой. У воды Виктории он не увидел. Он обошел пляж и наткнулся на нее в самой удаленной части, там, где острыми, слоеными изломами вышли на поверхность земли скальные породы. Вот на одном таком изломе-языке и лежала Виктория. Примоститься рядом, нечего было и мечтать. Каменный язычок был единственной площадкой для лежбища в радиусе ближайших трех метров.
Молодая женщина в старомодном закрытом купальнике спала. Во всяком случае, глаза у нее были закрыты, и лишь ресницы пару раз дрогнули. На губах появилась легкая, довольная улыбка.
Федор пристроился под уступом, у нее в ногах. Раздеваться не стал.
– Гражданка, представляете, – с возмущением громко заявил он, – третий день иду вдоль берега моря. Путешествую так сказать для души, и кроме нагого тела, практически ничего не вижу. А рядом пляж соседний, вообще нудисты. Такими глазами меня проводили, будто это я нагой, а не они. Вы спите, мадам?
– Нет! Дремлю! И слушаю! Вы мне не мешаете!
– И вы мне не мешаете, – сказал Федор, – терпеть не могу женщин, которые своим телом собираются затмить солнце. Все должно быть в меру. Даже если ты вышел принять солнечные ванны, должны же быть хоть какие рамки приличий. Иной и показывать нечего, а она растелешится, будто кнутом перепоясалась. Ее саму бы этим кнутом…
