Неожиданно мы с Пукой вылетели на твердую, каменистую почву, куда еще не добралось действие заклятия. Пук вскочил на ноги, стряхнул хвостом налипший сзади снег, и, не задерживаясь, поспешил вниз – ему не хотелось, чтобы надежная твердь снова обратилась в дрожащее желе. Я последовал примеру своего друга, хотя и не разделял его опасений, – сколь бы ни было сильно заклятье, у всего есть предел. Не мог же Инь обратить в плоть весь камень Ксанфа.
Судя по всему, я оказался прав – расширение зачарованной зоны приостановилось. Каменное основание горы было слишком велико для того, чтобы даже столь могучие чары смогли его... переварить. Пожалуй, это самое подходящее слово.
Почувствовав себя в относительной безопасности, мы решили сделать привал – подкрепиться и отдохнуть. Трудное восхождение, беспокойная ночь и головокружительный спуск основательно нас вымотали. К тому же мы изрядно проголодались, особенно Пук, – как выяснилось лошадям требуется очень много корму. Раньше я думал, будто верхом на коне человек может быстро и безостановочно преодолевать огромные расстояния, но теперь понял, что это не совсем так. Впрочем, я уже давно не относился к Пуке как к средству передвижения. Его общество значило для меня куда больше, чем удобство и скорость.
Неспешно набивая животы, каждый на свой лад, мы подыскивали подходящее местечко для ночлега. Мы спустились достаточно низко, чтобы не опасаться снеговых змей, но вот как насчет снегирей? Мне вовсе не хотелось, чтобы они опять запудрили мне мозги, рассыпая с крыльев белую пудру.
Однако скоро выяснилось, что успокоились мы рановато. Выбравшись за пределы ожившей горы, мы почти позабыли о ее существовании – и совершенно напрасно. Земля задрожала. Поначалу я решил, что начинается землетрясение, но вскоре понял, что дрожь распространяется не снизу, а сверху. Гора плоти содрогалась со все нарастающей яростью, словно пытаясь освободиться.
Скорее всего так оно и было. Ты только представь себе огромную массу живой плоти без всяких органов чувств. Ни тебе носа, ни ушей, ни рта. Жуткое дело! Тут поневоле начнешь дергаться. Конвульсии плоти вызвали снежную лавину. Поначалу это не казалось серьезной угрозой, поскольку снега было не так уж много, но сотрясение расшатывало каменную основу горы. Когда вниз покатились валуны, стало ясно, что здесь лучше не задерживаться.
– Дружище, кажется, мы выбрали не лучшее место для лагеря, – сказал я Пуке.
Возражений не последовало. Я уселся верхом, и мы продолжили спуск. Тем временем уже стемнело, и на небе появились звезды, что усугубило опасность. Сотрясение было таким сильным, что задрожал небосвод и некоторые звезды стали выпадать из своих ячеек. Одна, прочертив по небу огненный след, упала совсем неподалеку от нас, отчего загорелся сухой кустарник. Надо же, новая напасть! Гора всколыхнулась еще сильнее, отчего начался настоящий звездопад. На небе тоже не ждали ничего подобного, и никто не позаботился о том, чтобы закрепить звезды как следует. То здесь, то там занималось пламя. Мы продолжали спускаться, но не могли делать это слишком быстро – в темноте недолго и шею свернуть, к тому же нам приходилось остерегаться катящихся камней.
Живая гора поднатужилась и... не то рыгнула, не то испустила газы, да так, что закоптила пол неба. Некоторые звезды зашлись в кашле, а одна комета чихнула так сильно, что у нее оторвался хвост. Такого я еще не видывал!
Не очень приятно спускаться по крутому склону, когда по обе стороны полыхают пожары, сверху катятся валуны, а живая гора изрыгает зловонные газы. По моим представлениям, у черта в пекле все должно было выглядеть примерно так, но туда я отнюдь не рвался. Поэтому и задерживаться здесь мне не хотелось.
Оживление камня само по себе не привело к сильному таянию снега, – видимо плоть была довольно холодной. Но на каменном участке склона пожары растопили снежный покров, и оттуда начала стекать вода. И тут, вдобавок ко всему мы оказались в тупике. Дорогу нам преградил обрыв. Пути вперед не было, а по обе стороны горели кусты. Возвратиться мы не могли, но и оставаться на месте было опасно. Поток воды усиливался, и я понял что нас может попросту смыть с нашего насеста в пропасть.
