— Ни в коем случае, моя милая, — заявила женщина.
— Уверяю вас, мне вполне понятно ваше искреннее и горячее стремление как можно скорее проникнуть в святая святых всего поместья — его библиотеку, однако я считаю, что перед столь ответственным шагом вам надо пройти более солидную подготовку.
Маргарет так и не поняла тогда, какую именно подготовку имела в виду старуха. Скорее всего, подумала она, леди просто опасается, что я могу как-то попортить драгоценные фолианты. С другой стороны, ее вполне можно понять — ну кто я ей? Какая-то посторонняя, совершенно незнакомая девушка…
При этом она невольно вспомнила о тех девушках-секретаршах, которые работали в имении до нее. Судя по всему, их здесь перебывало порядочно, но в конце концов, очевидно, они не выдерживали затворничества в этой сельской глухомани. Ну да ладно, о вкусах не спорят. Самой Маргарет здесь было все же намного приятнее, чем в опостылевшем городе с его безудержным темпом жизни и постоянно куда-то спешащими людьми.
Ближе к вечеру вышколенный дворецкий приглашал Маргарет в просторную гостиную, где ее ожидали ярко пылающий камин, горячий чай и, естественно, леди Фаррел. Едва переступив порог, девушка чувствовала, как у нее постепенно улучшается настроение — странно, но у нее щемило сердце при виде этой маленькой, хрупкой старушки, безнадежно затерявшейся в бесчисленных огромных комнатах, пестревших гобеленами, знаменами и вековыми рыцарскими доспехами.
И все же Маргарет не могла лгать себе самой: несмотря на все подчеркнуто величественное спокойствие окружающей обстановки, она продолжала испытывать гнездившуюся в глубине души смутную тревогу. Как бы ей ни хотелось, но не было в этом доме — замке той исконно мирной, безмятежной атмосферы, которая, вроде бы, должна была уже много столетий назад пропитать собой не только все комнаты, но и вещи, заполнявшие их. Маргарет заметила это едва ли не с первых минут пребывания в поместье леди Фаррел.
Входя в затемненные залы, девушка ловила себя на мысли о том, что у нее сразу же перехватывает дыхание от тайного предчувствия совершенно непонятной, но от этого не менее гнетущей и жестокой правды, до поры до времени сокрытой от нее за тяжелыми бархатными портьерами и резной дубовой мебелью. Ей почему-то казалось, что дом никак не желает принимать ее под свои своды, более того — выталкивает, попросту вышвыривает ее прочь как некое инородное тело.
Оказываясь в покоях с высокими, сводчатыми потолками, Маргарет всякий раз испытывала жутковатое чувство, будто она находится внутри огромных башенных часов; непонятно откуда — и сверху, и с снизу — до нее постоянно доносилось слабое, приглушенное, но все равно достаточно отчетливое постукивание деталей загадочного механизма, мерное чередование ударов, чем-то напоминающее биение человеческого сердца. Про себя Маргарет решила, что это, скорее всего, работает какой-то автономный источник питания, и спустя несколько дней в общем-то привыкла к этому монотонному постукиванию, практически перестав его замечать.
И все же ощущение некоторой неприязни сохранялось с тех самых пор, когда она еще только подъезжала к этому поместью. Она прекрасно помнила, что все окна верхнего этажа этого дома были погружены во тьму, и лишь по обеим сторонам просторного крыльца горели лампы, свет которых придавал всему строению сходство с огромной головой, которая, чуть прищурившись, злобно рассматривает незваного пришельца. Да, да, огромные с красноватым отблеском глаза мрачно горели в ночном сумраке старинного парка.
Что и говорить, впечатление было зловещее. Могло показаться, будто каменная громада дома опустилась на задние лапы, притаилась под небесным сводом, готовая в любой момент совершить смертельный прыжок. Маргарет вспомнила, как тревожно забилось тогда ее сердце — ей показалось, будто, переступая порог особняка, она оказывается внутри исполинского живого существа. Впрочем, прошло несколько дней, и она стала постепенно склоняться к мысли о том, что все эти ощущения являются лишь следствием резкой перемены обстановки. В конце концов, ей ведь и в самом деле еще ни разу в жизни не приходилось оказываться в подобных хоромах, и потому теперь буквально каждый ее шаг превращался в некий символический, преисполненный таинственности магический ритуал. Что и говорить, тщательно вышколенная прислуга достигла совершенства в создании подобного эффекта, и Маргарет неоднократно подмечала, что все встречавшиеся ей в поместье были одержимы одним желанием — поддержанием этой непривычной для нее атмосферы.
