— Можно мне присесть?
— Конечно. — Он махнул рукой в сторону кресла, тогда как сам вернулся к дивану и сунул револьвер под одну из подушек.
— Зовут меня Нил Уинтерс. В общем-то я промышляю тем же, что и ты, вот и решил кое о чем потолковать с тобой.
— А зачем через крышу полез? Почему по лестнице не поднялся?
— Чтобы не тратить лишнее время на объяснения, что именно я умею делать. Помимо меня в этом городе есть только один парень, способный влезть на такую крышу, и парень этот — ты, Курт.
— Ну что ж, тут ты прав. Такое под силу только настоящему альпинисту. Кстати, малыш, глотку промочить не желаешь?
— Только содовую, — проговорил я. — Всегда боюсь, что спиртное может нарушить координацию движений.
Он протянул мне стакан с водой и ухмыльнулся.
— А вот мне немного выпивки никогда не вредило.
— Ну, ты, Курт, всегда был великим человеком. Ты, можно сказать, прирожденный верхолаз. Пожалуй, у нас лучше тебя никто не мог работать на трапеции.
— А ты и об этом знаешь, малыш?
— Ну разумеется, Курт. Я всегда был твоим почитателем. Вот, посмотри-ка. — Я вынул из кармана конверт и протянул ему.
— Эге, да это вырезки статей обо мне, — удивленно произнес он, извлекая из конверта пачку газетных статей. Я заметил, как загорелись его глаза, пока он просматривал их.
Я же чуть ли не наизусть знал содержание этих вырезок. Одна из них была озаглавлена: «Добыча „Кота“ в доме президента компании — меха на 40 тысяч долларов». В другой говорилось: «Из номера на верхнем этаже отеля похищено „Звездное ожерелье“». И все остальные аналогичного содержания, вроде: «Полиция разыскивает бывшего циркового воздушного гимнаста Курта Питерса, который считается главным подозреваемым в серии недавних дерзких краж».
— А что, неплохие заметочки, ты не находишь, малыш? — проговорил Курт, покончив с чтением. — А вот сам я как-то не догадался в свое время собирать их.
Мне и самому эта идея пришла в голову совсем недавно. Изрядно пришлось покопаться в подшивках старых газет, чтобы отыскать нужные статьи, хотя Курту я об этом, естественно, говорить не стал.
— Ну вот, теперь они твои, — проговорил я.
— Спасибо, — кивнул Курт и тут же спросил, подбирая три небольшие вырезки: — А это что такое? Что-то не припоминаю, чтобы я занимался этими делами.
Во всех трех речь шла о довольно дерзких восхождениях по стенам домов, хотя добыча оказывалась в общем-то небогатой.
— Это уже моя работа, — сказал я, — но полиция и газеты приписали все это тебе.
— Могли бы и смекнуть, что в том районе я не работаю, — хмыкнул Курт. — Там отродясь не водились старые ведьмы, увешанные драгоценностями. Кстати, малыш, если ты положил взгляд на те места, даю тебе зеленый свет. Только в Парк-хилл не суйся — это моя территория.
— Ну что ты, Курт, разумеется. Ты первый застолбил тот участок.
— Кстати, а ты-то как подключился к этим делам? — спросил он, меняя тему. — Что-то я не припоминаю, чтобы ты тоже в цирке работал.
— Нет, я верхолаз. Взбирался на высокие церкви, всякие там флагштоки. В общем, работы хватало, но потом…
— Что, не очень романтичным показалось, да? — спросил Курт с ухмылкой.
— Что и говорить, это далеко не цирк.
— Так, ну ладно, малыш. И все же, с чем ты пожаловал? Ведь не просто чтобы вырезки мне показать, верно?
— Курт, я хочу подключить тебя к одному моему делу.
— Ты хочешь подключить меня?! Ты что, и в самом деле решил, что я стану заниматься какой-то мелочевкой?
— Ты меня не понял, Курт. Это по-настоящему крупное дело, но мне одному там никак не справиться. Ты думаешь, что все богатеи обитают только на Парк-хилл? Так вот, скажу тебе, что недавно выследил одну старую даму, которая держит у себя дома пятьдесят или шестьдесят тысяч — и все наличными!
— В квартале Бельмон?
— Точно. Это старуха, зовут ее миссис Уэйкфилд, и поселилась она там еще в те времена, когда Бельмон считался фешенебельным районом. А потом, когда все стали перебираться оттуда в Парк-хилл, она вдруг заартачилась и наотрез отказалась куда-то переезжать. А домина у нее, Курт, не меньше этого. Она его тоже переделала под меблированные комнаты, а себе оставила всю мансарду.
