. А позвонить? У меня за день пальцы от клавиатуры немеют.
Петров. Не уверен в конфиденциальности лучше здесь.
Собакин. Тогда уж лучше в парке у пруда, где уточки плавают.
Петров. Будет тебе и парк и уточки и какаво с чаем. Где ты пропадаешь второй день? Телефон отключен.
Собакин. Согласно Конституции Российской Федерации имею право на неприкосновенность частной жизни и святое право согласно своему внутреннему кодексу отрубить нафиг телефон.
Петров. Хватит умничать, ты меня еще в институте достал.
Собакин. Проклятая наследственность… Так что ты хотел-то?
Петров. Детали при встрече, а пока вот тебе повод для графина виски. Вскрыли компьютер твоей Кричевской. Там почти все.
Собакин. Все или все?..
…
Собакин. Черт, почему на этом долбаном планшете нет буквы «е» с двумя точками сверху?!
Петров. Букву е выжми пару секунд, выскочит ё, но я тебя понял. У нас оба варианта.
Собакин. Конкретно что?
Петров. Твои проплаченные сливы и предвыборные кампании из администрации и черт еще знает откуда. Все твои левые неучтенные гранты, цыфры, даты, суммы, жертвы атак. В общем серьезная работа не один месяц девка копалась. Если это опубликовать, от репутации твоего «Каравана» останутся одни копыта, лаем собак не отделаешься. Да и не только ты.
Собакин. Ты преувеличиваешь значимость публикаций в СМИ в наше время. Никто ухом не поведет. Так, правдолюбы диванные побузят в сети и все дела.
Петров. Не думаю. Пипл-то может и схавает, а вот бульдоги очень любят под ковром кувыркаться.
Собакин. Ну тогда «сядем усе», не сумлевайся.
Петров. Смешно?
Собакин. Ладно, извини. Я догадывался, что Анька где-то что-то копает, но не знал насколько глубоко. Она в последнее время не лезла ни в криминал, ни в политику, освещала жизнь в развлекательной форме, иначе не была бы такой популярной у молодежи. Выходит, усыпляла мою бдительность. Я могу на это взглянуть?
Петров. Я сделаю для тебя подборку скопирую. Ноутбук под замком. Над мной знаешь ли тоже начальство есть. Сегодня в семь в горсаду у сцены сможешь?
Собакин. Это предложение, от которого нельзя отказаться. До встречи, у меня Куликов через полчаса.
Петров. Ты бы завязал бегать к вице-мэрам, закроют за компанию. Под Куликова тоже подкоп возможен.
Собакин. Вот полистаю твою подборку, тогда и решу. Сайонара!
…
Собакин. Стоп! Погоди… При таком раскладе ее смерть выглядит как-то…
Петров. Дошло наконец до Кинг-Конга!
Собакин. Вот же черт! Что там с результатами вскрытия?
Петров. В лаборатории, ждем.
Собакин. А у тебя мысли есть?
Петров. Думать вредно.
Кравец. Сергей, здравствуйте! Извините еще раз за назойливость и за то, что вторгаюсь в ваше личное пространство. Я видела комментарии под подборкой новостей в Blognews.
Лис. Что вы хотите?
Кравец. Встретиться и поговорить.
…
Кравец. Сергей?
Лис. Хорошо. Называйте время и место, я подъеду.
Кравец. Рядом с нашей редакцией, в горсаду имени Пушкина. Буду в 18—30 на скамейке на аллее, которая ведет к аттракционам. В белой куртке и серых джинсах. Удобно?
Лис. Да. До встречи.
Тамара. Пап, ты на работе?
Антон. Да. А ты вроде должна быть на уроке. Опять в телефоне висишь?
Тамара. Ну пап, ты еще мне тут! Не начинай, мне англичанка и так весь мозг съела.
Антон. Ладно, что ты хотела?
Тамара. Пап, ты слышал, что Аня Кричевская умерла?!
Антон. К сожалению, да.
Тамара. Блииин… Как жалко! А от чего?
Антон. Пока не знаю, и никто не знает. Скоро будет известно.
Тамара. Черт, я прямо плачу…
Антон. Только не на уроке! Не хочу больше бегать в школу из-за каждого твоего громкого чиха. Убирай телефон в карман, и глаза — на учителя. Дома поговорим.
Тамара. Бу!
Папа
Мой отец любит смотреть телевизор. Утром часов в шесть встает со своего скрипучего дивана, шаркает ногами до кухни, готовит кашу, потом тащит кастрюльку в свою комнату и включает ящик. Поест каши, похлюпает чаем и ляжет на диван с пультом в руке. Так начинается его день.
Заканчивается он примерно так же, только в обратном порядке: с пустой кастрюлей он шаркает на кухню, перекуривает в туалете, возвращается в свою комнату и, выключив телевизор, ложится спать.
