Приближаясь к барьеру бесконечности, я велел своим спутникам отключиться от Формирующих, что они и сделали.
Пенелопа спросила:
- Артур, а почему ты не перенесешь нас мгновенно? - Ее голос слегка дрожал от волнения в преддверие встречи с неизвестностью. - Как тогда, в Хаос.
- Потому что не могу, - ответил я так же, как и на подобный вопрос, заданный накануне Брендой. - Пока что не могу. Ведь это почище Хаоса.
Картины миров вокруг нас замелькали с еще большей скоростью, чем тогда, когда Бренда выдернула нас из Хаоса. Однако теперь все бразды правления я держал в своих руках. Нас окутала фиолетовая мгла, наподобие той, как при входе или выходе из Тоннеля, но сейчас это было явление не статическое, а динамическое. За секунду мы преодолевали миллиарды миров, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. Близился критический момент, когда за конечный промежуток нам предстояло одолеть бесконечность. Если вы помните элементарную математику, то представьте кривую обратно пропорциональной зависимости, по которой вы движетесь с постоянной скоростью в проекции на ось Х к точке сингулярности. Это, конечно, грубая аналогия...
- Готовьтесь! - мысленно крикнул я родным, и мы шагнули в бесконечность.
Мы провалились в бездну и достигли ее дна. То, что нас встретило там... Даже внутренности сверхновой звезды показались бы теплой купелью по сравнению с тем беспределом, который творился вокруг нас. В математике есть такой символ - восьмерка, положенная на бок, абстракция, обозначающая бесконечную величину. Здесь эта абстракция становилась реальностью, здесь все измерялось в символах бесконечности. Здесь была точка соприкосновения Порядка и Хаоса, здесь Янь и Инь накладывались друг на друга, вступая в непосредственный контакт. Градиент энтропии здесь был бесконечен, мощность Формирующих также бесконечна. В один момент Порядок вырывал из пучины Хаоса эоны и создавал миры, и в тот же момент Хаос вновь поглощал их. Мы видели, как рождались и умирали галактики в микроподобиях Большого Взрыва. Это был перманентный Рагнарек, в котором не было места ни простым смертным, ни бессмертным Властелинам. Здесь была яростная борьба двух стихий на грани, где кончается их власть.
Мой Образ Источника оберегал нас от неминуемой гибели в этих катаклизмах. Он помог нам преодолеть барьер в целости и сохранности. Мгновение спустя мы уже мчались по Тоннелю вдоль миров, похожих на миры Теллуса.
Мои спутники молчали, потрясенные всем увиденным и пережитым. Я специально уменьшил скорость, чтобы дать им время опомниться.
- Брат, - наконец выдавил из себя Брендон; голос его звучал непривычно сипло. - Ты могуч! Без тебя мы бы все погибли в этом аду.
- Я ожидала подобного, - сказала Бренда; она выглядела гораздо спокойнее брата. - Ведь я была знакома с твоими выкладками, однако... Если бог есть, то будь он проклят за то, что сотворил такое пекло.
- Бедная мама, - тихо произнесла Пенелопа.
Я вспомнил Диану, и мне стало невыносимо горько. Диана, моя любимая, моя тайная жена... Я был взвинчен, мои нервы были на пределе, и чтобы не расплакаться, я заставил себя думать о Дейрдре. Скоро, очень скоро я увижу ее...
Мои мысли повлияли на мои действия, и, повинуясь безотчетному желанию прикоснуться к прошлому, я открыл выход из Тоннеля на той самой поляне у озера, где некогда повстречал Дейрдру в костюме Евы и где родилась моя новая любовь.
Солнце уже клонилось к закату. День был по-осеннему прохладный, но безветренный. Я смотрел на жухлую траву под моими ногами и думал о том, что если растения имеют память, то трава эта должна помнить наши с Дейрдрой объятия и ласки. В тот теплый весенний день мы пробыли здесь до самого вечера, всласть занимались любовью, купались, дурачились, затем снова занимались любовью, а когда приехали в мой замок, то, наскоро отужинав, завалились в постель и сразу же заснули в объятиях друг друга. И только утром следующего дня...
К действительности меня вернула Бренда. Она поставила свои чемоданы на землю, подошла ко мне и взяла меня за руку.
- И что дальше, Артур?
