Уловив немой вопрос в глазах Краснова (дескать, а что с Крымовым?), Верховный махнул рукой:
— Ах, да. Вы ведь не в курсе последних событий. Генерал Крымов назначен командующим Конной армией. В ее составе ваш 3-й конный и туземный корпус под командованием князя Багратиона.
— Когда прикажите принимать корпус?
— Помилуйте, милейший, какие сдачи-приемы? Начинается черт знает что. Пахнет войной. Большой гражданской войной. Кстати, генералу Крымову представитесь позднее. Он сегодня направлен мною на переговоры к Керенскому. Игрушки в демократию слишком дорого обходятся России. Пора их заканчивать.
В точку бил многоопытный Корнилов, говоря о гражданской войне, которая, по его убеждению, была уже неминуема. Заметим, это было еще до захвата Зимнего и свержения Временного правительства. А вот Крымова он отдал на заклание. Интересно, если бы Корнилов знал, что его посланец откроет список самоубийц в грядущих междоусобицах, задержал бы, отставил его командировку к главе Временного правительства или нет? Возможно, и войска на Питер не стал бы двигать?
Но случилось то, что случилось. Крымов прибыл в Петроград. По одним сведениям, он вез ультиматум Керенскому, по другим — в Петроград его вызвал сам глава Временного правительства. И произошло нечто из ряда вон выходящее. По официальной версии, генерал в тот же день свел счеты с жизнью прямо в кабинете Керенского. Застрелился… Застрелили… Бродили потом по армии разные слухи, а также о якобы имевшей место перепалке личного характера между посланцем Верховного Главнокомандующего и главой правительства. И об ультиматуме Корнилова, переданном будто бы Керенскому. И о приказе главного «временщика» арестовать и отдать под суд представителя мятежного Главкома, посягнувшего на власть в России.
Дальнейшие события так перепутали все, связанное с корниловским мятежом, что по-настоящему для Краснова многое так и осталось под вопросом. А сам он в тот же день по приказу Корнилова срочно отправился с сотником Генераловым в Псков к главнокомандующему войсками Северо-Западного фронта генерал-лейтенанту В.А. Черемисову.
Ехал в добром расположении духа, надеясь, что указание Верховного будет принято безусловно и в районе Пскова удастся быстро собрать как можно больше войск. Перед самым выездом Краснов успел отдать приказ новым подчиненным, и его конный корпус уже был на пути к Пскову. Теперь, если повезёт соединиться с другими частями, время безвластия в России прекратит свой разрушительный отсчет. Пусть не сразу поднимется рухнувший царский трон, пусть даже придется провозгласить военную диктатуру. Лавр Георгиевич в качестве военного диктатора на посту главы государства, конечно, вариант не самый лучший, но все-таки вес и влияние в армии имеет большее, нежели все вместе взятые министры Временного правительства.
До Пскова Краснову удалось добраться без особых происшествий, так как главные события разворачивались в стороне. Воспользовавшись нерешительностью Корнилова, решившего возглавить продвижение мятежных войск на Питер, не выходя из штабного поезда могилевской Ставки, Керенский перехватил инициативу. Он обратился с воззванием к народу и армии, в котором обвинил Корнилова в государственной измене и покушении на насильственный захват власти, в стремлении установить в стране военную диктатуру. Сотни комиссаров и агитаторов Временного правительства немедленно были отправлены навстречу выступившим на Петроград мятежным частям. Судя по последующим событиям, сорвать военный переворот им удалось.
В Пскове встречать Краснова на перрон вышел комендант вокзала. Генерала с сопровождающими его казаками отвезли на частную квартиру, передохнуть с дороги. Но не успели гости толком привести себя в порядок, нагрянул патруль от Черемисова. Краснова арестовали и отправили в псковскую тюрьму.
Предварительное обвинение звучало так: за попытку совместно с генералом Корниловым совершить контрреволюционный переворот и установить военную диктатуру. Искусный интриган и авантюрист Керенский то ли испугался питерских рабочих, решивших по призыву большевиков защищать свой город до конца, то ли понял тщетность своих попыток управиться с Корниловым в случае успеха мятежа, но вновь сманеврировал. Да так круто, что чуть было весь государственный корабль не перевернул. Впрочем, этого ждать оставалось уже совсем недолго.
