Я шла. Один нож уже вышел из ножен, я держала его у бока. Не знаю, заметил ли он, или мне было наплевать, заметил или нет. Пустую левую руку я протянула к нему:
– Ты очень крут, если женщина связана и рот у нее заткнут. А как ты с вооруженными женщинами?
Он издевательски улыбнулся и небрежно пнул Вивиан ногой, будто пошевелил собаку.
– Она красива, но слишком покорна – на мой вкус. Я больше люблю, когда они отбиваются, как вот та твоя волчья сука. – Он кончил застегивать штаны и погладил себя по груди, будто вспоминая. – C't'une bonne bourre.
Я достаточно знала французский, чтобы понять его слова. Он сказал, что Сильвия – хорошая подстилка.
Я прикинула нож на ладони. Он не предназначался для метания, но на таком расстоянии сойдет.
У Фернандо в глазах мелькнула едва заметная тень, будто впервые он понял, что здесь некому его спасать. И тут что-то перелетело через барьер. Вихревое быстрое движение, слишком быстрое для глаз, и что-то стукнуло Фернандо так, что он покатился. Когда они остановились, Ричард сидел на нем верхом.
– Не убивай его, Ричард! Не убивай! – заорала я и побежала к ним, но Джемиль меня опередил. Он упал на колени рядом с Ричардом, поймал его за руку и попытался что-то сказать. Ричард схватил Джемиля за горло и бросил через всю арену. Я подбежала к нему. Джемиль глядел выкаченными испуганными глазами, горло у него было раздавлено. Он пытался дышать, но не получалось. Ноги у него дергались, спина выгибалась. Он схватился за мою руку, но я ничего не могла сделать. Либо он оправится, либо умрет.
– Черт побери, Ричард, помоги ему! – завопила я.
Ричард сунул руку в живот Фернандо. Когтей у него еще не появилось – это человеческие пальцы зарылись в мясо, ища сердце. У Ричарда хватит сил его вырвать, если его не остановить.
Я встала, и рука Джемиля соскользнула с моей. Он меня отпустил, но его глаза будут видеться мне по ночам. Я бросилась к Ричарду, вопя и окликая его.
Он поглядел на меня волчьими янтарными глазами с человеческого лица. Протянул ко мне окровавленную руку, и ментальные экраны, которые защищали нас друг от друга, рухнули.
У меня потемнело перед глазами, а когда я снова смогла видеть, оказалось, что я стою на коленях посреди арены. Я ощущала свое тело, но я ощущала и пальцы Ричарда, пробивающиеся сквозь плотное мясо. Кровь была теплой, но ее было мало. Он хотел зубами разорвать этот живот и подавлял это желание.
Томас опустился на колени рядом со мной.
– Воспользуйтесь своими метками, чтобы успокоить его, пока он не убил Фернандо.
Я замотала головой. Пальцы мои продирались сквозь плоть. Мне пришлось прижать руки к глазам, чтобы понять, в каком теле я нахожусь. Потом я обрела голос, и это мне помогло разделить нас. Помогло вспомнить, кто я.
– Черт, я же не знаю как!
– Примите его ярость, его зверя.
Томас тронул меня за руки, стиснул их – не чтобы сделать больно, а помочь мне заякориться в собственном теле. Я схватилась за его руки и посмотрела ему в лицо, как утопающая.
– Я не знаю как, Томас!
Он безнадежно вздохнул.
– Гидеону придется вмешаться, пока вы его успокоите. – Это был почти вопрос.
Я кивнула. Конечно, я сама была готова убить Фернандо, но знала, что, если мы его убьем, никто из нас не увидит следующий рассвет. Падма убьет нас всех.
Я глядела в лицо Томаса, но почувствовала, как Гидеон схватил Ричарда. Как стал отрывать его от Фернандо. Ричард извернулся и ударил Гидеона, сбил его на землю и прыгнул на него. Они покатились, пытаясь каждый подмять другого под себя. Только по одной причине драка не стала смертельной: они оба были в человеческой форме; а драться пытались так, будто у них есть когти. Но в Ричарде рос его зверь. Если он перекинется, то помешать ему кого-нибудь убить можно, только убив его самого.
Томас дотронулся до моего лица, и я сообразила, что не вижу его перед собой. Я видела странные глаза Гидеона в дюйме от своих, а руки мои пытались сломать ему гортань. Но это были не мои руки.
– Помоги мне, – сказала я.
– Просто откройся его зверю, – сказал Томас. – Откройся, и он тебя заполнит. Зверь ищет канал для выхода. Дай ему канал, и он перетечет в тебя.
