Рядом смеялись люди. Казалось, они смеются надо мной, пытаясь каким-то образом вывести меня из себя. Я молча растянулся на полу. Потеряв посох и мешок, я, не считая серебряной цепи в кармане, был абсолютно беззащитен.
Внезапно земля подо мной начала тревожно дрожать, и я услышал скрип цепей. Я сел, инстинктивно расставив руки по бокам для поддержки. Насмешливый смех, казалось, теперь раздавался откуда-то снизу – или я каким-то образом поднялся в воздух. Голоса становились все тише и тише, а затем все разом исчезли. Я чувствовал лишь легкое колыхание воздуха на своем лице. Меня куда-то поднимали во мраке!
Чувствуя себя маленькой мышкой в кошачьей корзинке, я старался не шевелиться. Любое движение могло спровоцировать нападение. В этой темноте скрывалась какая-то неведомая опасность, и я не хотел привлекать к себе внимание. Но затем стало светлее, и я начал различать вокруг какие-то смутные очертания. Я боялся темноты, но сейчас свет показал мне, насколько безнадежно мое положение. Я сидел в глубокой круглой металлической посудине, покрытой ржавчиной и царапинами и подвешенной к самой вершине башни. Три ржавые цепи крепились к внешнему краю этого ковша, он был очень большим и походил на миску-приманку, с помощью которой ведьмаки завлекали домового в яму. Не стал ли я наживкой для какого-нибудь крупного хищника? – со страхом подумал я.
Другие цепи тоже, казалось, пришли в движение. Наверху послышался сильный грохот. Как далеко я был от земли? Стоило мне хоть немного передвинуться к краю ковша, чтобы осмотреться, как он начал опасно раскачиваться. Внизу разверзлась пропасть! Кругом были такие же ковши, и все они были подвешены к шпилю. Я попал в западню! Без единого шанса выбраться.
Башня сужалась кверху, и стены становились все ближе. Теперь я мог разглядеть каменную кладку, и не только: стены были облеплены какими-то тварями – их было так много, что они напоминали колонии насекомых или битком набитый улей. Кто это был?
Чем выше я поднимался, тем плотнее вокруг меня смыкались стены. Внезапно я понял, кого вижу перед собой, и мое сердце забилось от страха: это были полчища ведьм-ламий, венгирий. Их было несколько сотен. Их задние конечности были вооружены когтями, передние напоминали человеческие руки. Две пары крыльев – черные и светлые – были похожи на крылья насекомых, и венгирии махали ими, чтобы просушить перья после потопа. Скоро на равнине стемнеет, и как только их крылья высохнут, ламии смогут покинуть Орд и атаковать Каламбаку и монахов Метеоры.
Венгирии взирали на меня из-под нависших век – тощие и голодные, они жаждали еды. Грохот наверху раздавался все громче, постепенно превращаясь в скрип и лязг. Это давило на барабанные перепонки. Я посмотрел вверх. Надо мной медленно вращался огромный вал, подтягивая вверх цепи и поднимая металлические ковши.
Я выглянул вниз и увидел людей в таких же посудинах. Я не мог сказать, живы они или мертвы – они были слишком далеко от меня. Казалось, никто из них не шевелился. Внезапно я понял…
Мы были кормом для ламий! Едой для придания им сил перед полетом! От ужаса я задрожал всем телом. Меня собираются разорвать на кусочки! Медленно, глубоко дыша, я подавил свой страх. А что с остальными? Не оказались ли в такой же ловушке Ведьмак, Аркрайт и Алиса, не тащат ли их так же вверх, чтобы скормить орде беспощадных ламий?
Вдруг ковш покачнулся от рывка, а скрежет и грохот стихли. Я посмотрел вниз и понял, что нахожусь в самом сердце башни, выше всех остальных – почти тридцати – ковшов.
И снова моя посудина рванулась вверх. Я посмотрел вниз, но ни один ковш больше не двинулся. Я оставил всех позади и вскоре миновал большой металлический вал, обмотанный ржавыми цепями, – благодаря этому механизму поднимались остальные ковши. Мой, должно быть, управлялся иной конструкцией. Надо мной нависла черная грозовая туча – такая же, как висела над Орд. Когда меня подтянули ближе к ней, я вздрогнул. Туча пугала, но через мгновение я уже оказался внутри нее. Посудина остановилась и несколько минут неподвижно висела в абсолютной темноте.
