Я вдруг осознал: она отказалась от того, что дало бы ей преимущество. Будь сейчас при ней кинжал и темное желание, она могла бы пустить их в ход. Грималкин действительно пожертвовала многим. А теперь она уворачивалась от мощных атак, кружа и отступая к нашему столу.
Я занервничал. Ее тактика казалась опрометчивой. На таком расстоянии противник вполне мог воспользоваться не только мечом, но и смертоносным ядром. Он принялся все быстрее и быстрее раскручивать его над головой, готовясь нанести сокрушительный удар. Грималкин подскочила к нему, словно нарочно вставая под неумолимо надвигающиеся шипы. Мое сердце буквально выскочило из груди. Я решил, что это конец.
Но когда оружие опустилось, ведьмы на этом месте уже не было. Ядро с грохотом обрушилось на стол. Подносы и кубки покатились на пол. И тут Грималкин вновь прыгнула к врагу, целясь в левую прорезь забрала. Ее клинок вонзился туда, и зал огласился ужасным криком.
На мгновение все опять заволокло тьмой, повеяло холодом. Очевидно, была использована сильная черная магия. У меня закружилась голова, и, чтобы не упасть, я оперся о стол. В огромном зале стояла тишина, эхо страшного вопля уже смолкло. Но в темноте я увидел два светящихся глаза, поднимающихся из дыры в мраморном полу.
Снова стало значительно светлее, и все мы оказались сидящими за столом – хотя я и не понял как. Кубки и подносы, которые еще мгновение назад валялись на полу, вновь были расставлены на алом шелке. Грималкин вернулась и заняла свое место.
Темный воин вновь стоял перед нами, держа в руках хрустальную чашу и длинный клинок. Был ли это тот же самый человек? Ожил ли он с помощью черной магии? Казалось, что битвы с Грималкин никогда не было.
– Моей хозяйке требуется кровь. Она должна выпить теплой крови этого мальчика! – заявил он, ткнув клинком прямо в меня. – Наполни чашу!
Он протянул вперед хрустальную чашу, и мое сердце бешено забилось.
– Мы победили, дитя! – торжествующе прошептала мне на ухо Грималкин. – Он больше не требует твоей жизни – только немного крови. А это как раз то, чего мы добивались.
Воин бесшумно водрузил чашу на скатерть из красного шелка. Грималкин подняла ее и, вытащив из ножен короткий клинок, повернулась ко мне:
– Закатай правый рукав, дитя.
Трясущимися руками я выполнил ее просьбу.
– А сейчас возьми чашу и держи ее под рукой так, чтобы кровь стекала в нее.
Я поднял правую руку над чашей. Грималкин сделала аккуратный надрез на моей коже. Я почти ничего не почувствовал, но кровь закапала в чашу. Впрочем, кровотечение скоро остановилось, а чаша не была заполнена и наполовину.
– Еще один надрез – и все, – сказала Грималкин.
Я снова ощутил прикосновение лезвия и судорожно вздохнул – такой острой была на этот раз боль от пореза. Кровь брызнула из раны фонтаном, и, к моему удивлению, чаша вдруг стала гораздо тяжелее. Она быстро наполнилась до краев, и кровотечение прекратилось. Я увидел рану – тонкую красную линию на бледной коже.
Ведьма-убийца поставила чашу на стол, воин забрал ее и понес к дыре. Мы смотрели, как он спускается по ступенькам и скрывается из виду, затем подождали, пока он отойдет подальше. Шуметь было нельзя, чтобы он не вернулся. Сейчас было важно отдать мою кровь Ордин. Минуты тянулись бесконечно долго. Наконец Грималкин улыбнулась, вытащила из рукава зеркальце и приготовилась дать сигнал.
Но она не успела этого сделать, ибо все вокруг опять погрузилось во тьму. Я вновь ощутил неожиданный холод. Из дыры к нам приближались. ярко вспыхнувшие глаза Неужели приспешники Ордин догадались о наших намерениях?
Внезапно я осознал, что, несмотря на напряженную тишину, в зале полно людей. И какие странные и страшные были эти люди! Очень высокие мужчины с длинными носами и заостренными подбородками, удлиненными лицами и запавшими глазами. Должно быть, демоны, подумал я. Их темные свободные одежды казались паутиной, растянутой над тонкими деревцами. На поясах висели длинные изогнутые мечи.
Это зрелище напомнило мне старую пословицу Графства:
Нос острый, подбородок острый – Типичный признак темных монстров!
