В тот миг, когда Рашид распахнул дверь, Марьям отключила свой мобильник.
В голове у Рашида прояснилось, и сомнения наконец оформились в слова. Слишком все кстати, подумал он, слишком легко, слишком.., отрепетировано. Случайная встреча, обход "Хазара", поездка тайком сюда, выпивка, произнесенные шепотом слова, требовательные поцелуи.
А теперь еще и этот театральный трюк, последний гвоздь: переливающееся серебристое неглиже на прекрасной нагой Марьям. Или он дает волю воображению и напрасно мучает себя, противясь своему накапливавшемуся годами желанию?
Или он опасается, что общение с нею положит предел мечте неуклюжего подростка? Но ведь подросток давно уже стал мужчиной, а мечта обрела слишком теплую плоть со слишком горячей кровью.
Рашид смотрел на руку Марьям, в которой был мобильник.
- Кому это ты звонила?
- В соседний бар, - беспечно ответила она. - Заказала напитки. Мои запасы кончаются, а нам ведь захочется выпить. Потом.
- О!
- Они обещали прислать мальчика.
- Прекрасно!
Естественно. Когда он налил им по стаканчику, в бутылке виски почти не оставалось. Вполне разумно заказать еще. Не то чтобы он нуждался в выпивке - один вид Марьям пьянил его.
Она медленно приблизилась и прикоснулась к нему. Рашид сказал себе: не валяй дурака, не забивай голову глупостями. Смутные опасения и даже железная логика не в силах справиться с красотой желанной женщины. И уж тем более бесполезны они сейчас, поскольку ее незабываемое лицо и тело были частью долгих лет его жизни.
Пальцы Марьям скользнули вверх по рукам Рашида и обвились вокруг его шеи. Она прижалась к нему всем телом, откинула голову назад, зажмурилась и сипло прошептала:
- Поцелуй меня. Поцелуй меня, Рашид.
Его руки легли на ее талию, под его пальцами тонкое неглиже заструилось по коже. Он сильно прижал ее к себе и с отчаянно бьющимся сердцем склонился к ее рту. Когда их губы соприкоснулись, все ее тело пришло в движение, извиваясь и корчась, словно вышло из-под ее контроля и действовало по своей собственной воле. После долгого поцелуя он поднял ее и отнес на постель. И опять не мог сдержать дрожь, наблюдая, как неглиже соскальзывает с ее плеч и струится вниз по ее телу. Поспешно раздевшись, он выключил свет.
И снова она прильнула к нему, поражая его своим неистовством, необузданностью своих ласк. Влажный жар ее губ опалил его плечо, ее зубы покусывали его кожу, ее ногти болезненно впились в его спину. Ее пальцы пробежали по его руке и плечу и остановились на щеке. Ее тело изогнулось дугой, натянувшись как струна, и тут внезапно ее ногти свирепо вонзились в его плоть и одним резким движением прорезали глубокие борозды на его щеке.
В первое мгновение, ошеломленный болью, он не мог ничего сказать или сделать. Потом быстро отшатнулся от нее, прижав руку к щеке и ощущая на ней теплую липкую влажность. Поднявшись с постели, он поспешил к своей брошенной на стул одежде и достал носовой платок.
- Ты что, Марьям! Какого хрена? Зачем... - Он замолчал, прижал платок к щеке, нащупал лампу у кровати и, включив ее, взглянул на нее. - На хрена ты это сделала?!
Еле слышным, натянутым голосом она произнесла:
- Прости меня, Рашид. О Аллах, я не знала, что творю. Поверь мне. Я очень сожалею, Рашид. Я не... Это не повторится. Ну, пожалуйста, Рашид.
Встряхнув головой, он присел на краешек постели и увидел красное пятно на подушке, оставленное его рукой. С гримасой отвращения он перевернул подушку и вытаращился на окровавленный платок в своей руке, прежде чем приложить его снова к щеке. Не говоря ни слова, он пристально смотрел на Марьям.
Она придвинулась к нему и тихо проговорила:
- Прости же меня, Рашид. Не знаю, как это случилось. Просто.., я не совладала с собой, милый. Не сердись, пожалуйста, Рашид. - Она прижалась к нему, нежно гладила его руку и продолжала шептать:
- Пожалуйста, Рашид, обними же меня, скорее.
Наконец он внял мольбам женщины и прижал ее к себе.
Позже Рашид поинтересовался:
- Что это ты притихла, Марьям?
- Я думаю. Вспоминаю, какими мы были в юности. Каспийский берег, Новханы, Шихово, Мыхово, тебя, себя... Не вообразила ли я все это?
