— Жена царевича, Шарлота Вольфенбютельская, умерла!
После этого, посмотрев с любопытством на Альбрехта, он тотчас исчез среди посетителей гостиницы. Альбрехт, поражённый этим известием, начал искать незнакомца, но не мог найти его, его никто не знал.
На другой день Альбрехт поспешил в русское посольство и дрожащим голосом спросил секретаря, верна ли новость, услышанная им в гостинице. Секретарь улыбнулся и сказал:
— В последних сообщениях, которые привезли курьеры, о смерти кронпринцессы ничего не упомянуто.
Альбрехт был в восторге, но ломал себе голову, пытаясь объяснить себе, почему красный жилет выдумал такое ужасное известие и сообщил это совершенно незнакомому человеку, даже если бы он его знал, то как же он догадался о тайне его сердца, о привязанности его к царевне и о его живом участие в её судьбе.
Однако Альбрехт, занятый приготовлением к отъезду, скоро забыл об этой странной мистификации.
Но прошло некоторое время, и во всех газетах было сообщено о смерти Шарлоты Вольфенбютельской.
Это несчастье случилось в октябре 1715 г., когда царевна родила сына, которому дали имя Пётр. Спустя четыре дня ей овладела родильная лихорадка, с каждым днём она усиливалась, и 20 числа лекаря, посланные царём, нашли её в беспамятстве. Когда больная пришла в себя, она с удивительной твёрдостью духа и кротостью отказалась принимать лекарства, говоря, что желает умереть.
— Доктор, — сказала она, — благодарю вас за искреннее желание помочь мне; но напрасна ваша наука, напрасно ваше старание — я чувствую, что я должна умереть, и это самое лучшее для меня. Я уже достаточно знакома с земной жизнью. Судьба мне показала её хорошую и дурную стороны. Теперь судьба решила перенести меня в другую страну, где одно счастье будет окружать меня.
Затем она велела призвать к себе свою подругу, принцессу Остфризскую и барона Левенвольда, просила их заботиться о воспитании её детей и написать её родным.
— Напишите, — сказала она Левенвольду, — австрийскому императору, моей сестре и моим родителям о моей естественной смерти, просите их не верить сплетням: им, вероятно, расскажут, что я умерла от горя, от нравственных мук. Уверьте их, что я умерла от болезни. Государь российский всегда был добр ко мне, с точностью исполнял всё, что обещал в брачном контракте и сделал всё, что только мог для спасения моего от смерти.
За полчаса перед смертью она попросила принести к ней её детей и пожелала видеть царя. Пётр тотчас приехал.
— Ваше величество, — обратилась она к нему слабым голосом, — от души благодарю вас за ваше расположение ко мне и за ваше попечение. Горе, которое я испытала, облегчает мне путь в вечность. Я умираю без страха, но меня страшит участь моих детей. Прошу вас не оставить моих сироток; будьте им добрым отцом. Бог вас вознаградит за это! — прибавила она, рыдая. — Дети мои будут вас благословлять, а я буду на том свете молиться за вас. Прощайте, желаю вас довести ваши благотворные дела до желаемой вами цели. — После этого царь уехал, тронутый до глубины души.
После его отъезда царевна испустила последний вздох, 21 октября.
Послы сообщили своим дворам, что царевна умерла от горя, от душевных страданий.
Альбрехт, узнав из газет это трагическое известие, чуть с ума не сошёл. Он до сих пор питал слабую надежду когда-нибудь вернуться из Америки и поступить на службу к царевне. Теперь увидеть ещё раз обожаемую особу было немыслимо. Он проклинал свою несчастную судьбу и своё рождение на свет.
— Зачем, — воскликнул он, — суровая судьба создала меня! Зачем она из бессознательного ничего вызвала меня в мыслящее существо, способное чувствовать горе и страдания? Может ли она хоть одно горе в жизни загладить даже тысячами радостей? О деспотическая природа, которая приказывает нам жить, потому что она этого хочет, бросает нас между терниями и розами и, наконец, посылает нам смерть, когда она этого хочет! Её уже нет! — прибавил он, немного успокоившись. — Но я ещё существую и буду плакать по ней до гроба, я буду дышать только для её памяти!
