Мы, конечно, не франки, турниров у нас нет, однако обычаи благородных воинов в разных местах у людей разных языков и верований отличаются не сильно. Это не случайно: для воина его женщина – не просто жена, а если угодно – боевой товарищ, прикрывающий спину от опасностей. В обычное время женщина как женщина, но случись беда, наши женщины и топором махнуть сумеют, и многие из лука не промахнутся, а в последнее время с малых лет учатся из самострела стрелять. Главное же, если что с воином случится – все ведь под Богом ходим – есть у нас уверенность, что наших женщин наши товарищи защитят и в обиду не дадут. А от франков мы отличаемся тем, что бережем всех своих женщин, и неважно, боярского они рода или нет. Вот этому наставник Андрей не одного этого болтуна, а всех отроков поучил, да так, что на всю жизнь запомнили…
Михаил еще немного помолчал, а потом уже другим, усталым, голосом добавил:
– Воинское учение порой бывает жестоко, непривычному глазу может показаться страшным, но оно очень точно, недвусмысленно и являет собой не выдумку наставников, а опыт многих и многих поколений воинов, добытый кровью. В воинском учении все важно и все имеет смысл.
То, что сказал Михайла, было Арине понятно, но вся ее женская суть не позволяла ей согласиться с ним сразу же, выискивая способы избежать излишней, как ей казалось, жестокости. Тем более, что сама она того мальчишку уже пожалела и простила.
– Но вы же не воинов – купцов учите.
– А что, купцы только в лавках сидят? В походы не ходят, достояние свое от татей оружием не защищают?
– Но ведь отроки же, почти дети еще! Как же можно так с ними?
– Не можно, а нужно. И именно в отрочестве – потом поздно будет. Ну, представь себе, чтобы ребенку лет до десяти не разрешали ходить – чтоб не упал и не расшибся. Дескать, подрастет, вот тогда… Каждому учению – свое время. Как учишь ребенка с малых лет держать ложку рукой, а не ногой, так и воинские обычаи ко времени зрелости должны в кровь впитаться, чтобы и помыслить себе иначе воин не мог.
Арина уже набрала в грудь воздуха для следующего возражения, но Михаил, выставив ладонь вперед, не дал ей ничего сказать.
– Понимаю, сразу с этим согласиться трудно. Кажется жестоко, непосильно для незрелого разума и неокрепшего тела. Тем более женщине свойственно детей жалеть. Однако, не жалея отроков сейчас, мы, возможно, спасаем им жизнь в будущем. Поживешь у нас, оглядишься, многое тебе ясно станет.
И снова, уже из чистого упрямства, Арина хотела что-то возразить, но тут шевельнулся Андрей, до того сидевший неподвижно. Сначала ей показалось, что этот жест напоминает попытку успокоить норовистую лошадь – Арина даже обиженно отшатнулась, но потом вдруг поняла, что Андрей просто хочет удержать ее от глупого и бесполезного препирательства. Михаил глянул на Аринку с Андреем, неожиданно улыбнулся и, уже поднимаясь на ноги, произнес:
– Я же сказал – мы защищаем СВОИХ женщин.
Повернулся и пошел куда-то, оставив после себя ощущение беседы с умудренным старцем, а не отроком. Арина некоторое время пораженно смотрела ему вслед, и только когда он скрылся в темноте, до нее дошел смысл его последних слов – «своих женщин»! Растерянно обернулась к Андрею и тут же получила безмолвное подтверждение: «Да, ты своя!»
«Своя? Ну да, теперь свои мы… А я-то ТВОЕЙ стать хочу…»
Аринка едва сдержалась, чтобы вслух этого не сказать. Они с Андреем вообще про это больше не говорили, но появившаяся было между ними отстраненность пропала после разговора с Михайлой. Удивительный отрок – воистину удивительный! Ведь он нарочно такое время выбрал, когда и Андрей тут – он-то сам все это сказать ей не мог.
«Да ведь Михайла мне все это рассказывал, чтобы я понимала, куда еду и с кем мне теперь жить предстоит… Ну да, то, что они меня своей признать готовы – полдела, даже меньше, мне своей еще только предстоит сделаться – принять их правду и стать одной из их женщин, тех, которые мужам своим – как он там сказал? Боевой товарищ… ух, слово-то какое… и не слышала я, чтобы про баб так сказывали. Ну, да он много чего удивительного наговорил. И про обычаи иноземные тоже… Дядька Путята про такое и не упоминал, хотя он много про дальние земли рассказывал… Но Михайла-то откуда про то знает? Так говорит уверенно… Ой, да не о том думаю! Мне бы самой такого отношения достойной стать, вот что главное! Если с Андреем быть хочу… Как, еще не знаю, но стану! Непременно стану!»
