– Советую вам во всех случаях получить разрешение врача, – сказал наконец после затянувшейся паузы лорд Уорбертон.
– Разрешение врача все испортит. При малейшей возможности я обхожусь без него.
– А что думает об этом миссис Озмонд? – спросил Ральфа его друг.
– Я еще не говорил ей. Вероятно, она скажет, что в Риме слишком холодно и даже предложит поехать со мной в Катанию. Она на это способна.
–. На вашем месте я был бы доволен.
– Ее муж будет недоволен.
– Могу себе представить, но вы ведь не обязаны заботиться о его удовольствиях. Это его дело.
– Но я не хочу внести между ними еще больший разлад, – сказал Ральф.
– Вы думаете, он и без того велик?
– Во всяком случае почва для него подготовлена. Если Изабелла поедет со мной, последует взрыв. Озмонд не слишком-то жалует кузена своей жены.
– Он, конечно, встанет на дыбы. Но не произойдет ли взрыв и в том случае, если вы застрянете здесь?
– Вот это я и хочу узнать. В прошлый раз, когда я был в Риме, он встал на дыбы, и тогда я счел своим долгом удалиться. Теперь я считаю своим долгом остаться и оборонять ее.
– Мой дорогой Тачит, уж ваши-то оборонительные способности!.. – начал было с улыбкой лорд Уорбертон, но, увидев что-то в лице Ральфа, осекся и вместо этого произнес: – Ну, вопрос о том, в чем состоит ваш долг в сих владениях, представляется мне весьма и весьма сомнительным.
Ральф помолчал.
– Не спорю, мои оборонительные способности ничтожны, – ответил он наконец, – но поскольку мои наступательные еще более ничтожны, быть может, Озмонд все же решил, что на меня не стоит тратить пороху. Как бы то ни было, – добавил он, – мне любопытно знать, что будет дальше.
– Стало быть, вы жертвуете здоровьем, чтобы удовлетворить свое любопытство?
– Меня не очень-то интересует мое здоровье, а миссис Озмонд интересует чрезвычайно.
– Меня тоже. Но иначе, нежели раньше, – быстро добавил лорд Уорбертон, которому впервые к слову пришлось сказать то, о чем они до сих пор умалчивали.
– Как по-вашему, она счастлива? – осмелев после этого признания, спросил Ральф.
– Право, не знаю. Я об этом как-то не думал. На днях она сказала мне, что счастлива.
– Еще бы ей не сказать этого вам! – воскликнул, улыбаясь, Ральф.
– Ну, не знаю. По-моему, как раз мне она могла бы и пожаловаться.
– Пожаловаться? Она ни за что не станет жаловаться. Она сделала шаг… который сделала… и она это знает. Вы последний человек, кому она станет жаловаться. Она очень осторожна.
– И напрасно. Я не собираюсь снова за ней ухаживать.
– Счастлив это слышать. Насчет того, в чем состоит ваш долг, во всяком случае, сомнений нет.
– Нет, – сказал лорд Уорбертон. – Ни малейших.
– Позвольте задать вам еще один вопрос, – продолжал Ральф. – Не с целью ли довести до ее сведения, что не собираетесь за ней ухаживать, вы так любезны с этой малюткой?
Лорд Уорбертон чуть заметно вздрогнул. Поднявшись с места, он стоял и не отрываясь смотрел на огонь.
– Вам кажется это смешным?
– Смешным? Нисколько – если она в самом деле вам нравится.
– Она необыкновенно мила. Не помню, чтобы девушка ее возраста была мне когда-нибудь так по душе.
– Она очаровательное создание. И по крайней мере то, за что себя выдает.
– Конечно, разница в возрасте велика… больше двадцати лет.
– Мой дорогой Уорбертон, – сказал Ральф, – вы это серьезно?
– Вполне… насколько я могу быть серьезным.
– Я очень рад. Господи! – воскликнул Ральф. – Как старина-то Озмонд возликует.
Собеседник Ральфа нахмурился.
– Послушайте, не отравляйте мне всего. Я собираюсь сделать предложение дочери не для того, чтобы обрадовать сего господина.
– А он на зло вам все равно обрадуется.
– Я не настолько ему по вкусу, – сказал лорд Уорбертон.
– Не настолько? Вся невыгода вашего положения, мой дорогой Уорбертон, заключается в том, что вы можете и вовсе быть не по вкусу, но это не помешает людям жаждать с вами породниться. Вот мне в подобном случае можно было бы пребывать в блаженной уверенности, что любят меня самого.
Но лорд Уорбертон, очевидно, не расположен был в настоящую минуту отдавать должное общеизвестным истинам, он занят был какими-то своими мыслями.
