— Я же работаю!
— Ты же не Достоевский! — наивно ответила она однажды.
Потом это вошло у них в поговорку, стало просто шуткой. Если бы Люба знала, как ей однажды аукнется эта шутка…
Не скоро. Пока-то все было в их жизни просто прекрасно!
В доме Ляминых на чтениях Булгакова бывали известный шекспировед Михаил Михайлович Морозов, филолог-античник, преподаватель римской литературы в МГУ; поэт и переводчик Сергей Васильевич Шервинский; режиссер и переводчик Владимир Эмильевич Мориц и его обаятельная жена Александра Сергеевна; искусствоведы Андрей Александрович Губер, Борис Валентинович Шапошников, Александр Григорьевич Габричевский, позже член-корреспондент АН, архитектор; писатель Владимир Николаевич Владимиров (Долгорукий); Николай Николаевич Волков, философ и художник; Всеволод Михайлович Авилов, сын писательницы Лидии Авиловой… Бывала там и Анна Ильинична Толстая, внучка великого писателя. Булгаков говорил о ее внешности: «Вылитый дедушка, не хватает только бороды!» Часто появлялись актеры (ведь Булгаков писал пьесы!): Иван Михайлович Москвин, Виктор Яковлевич Станицын, Михаил Михайлович Яншин, Цецилия Львовна Мансурова и другие…
Булгакова все они слушали внимательно, юмор схватывали на лету. Читал Михаил Афанасьевич блестяще: выразительно, но без актерской аффектации, к смешным местам подводил слушателей без нажима, почти серьезно — только глаза смеялись…
В числе приятелей Булгакова было множество молодых, только пробующих себя поэтов и писателей. Маяковский — этот уже был признанный, заслуженный, почитаемый. Они с Булгаковым недолюбливали друг друга. На бильярде играли с удовольствием, но не более того. Хаживал к Булгакову вместе с Олешей, Багрицким и прочими тогда еще и впрямь молодой, но уже популярный прозаик и журналист Валентин Катаев. Спустя много лет он напишет блистательную книгу — как бы мемуары — «Алмазный мой венец». И каждому из своих старинных знакомых воздаст по заслугам — со свойственной Катаеву наблюдательностью, злоязычием и образностью. Всем сестрам по серьгам…
Вот как опишет Катаев образ жизни Михаила Афанасьевича, которого называет «синеглазый», уточняя: «Он не был особенно ярко-синеглазым. Синева его глаз казалась несколько выцветшей, и лишь изредка в ней вспыхивали дьявольские огоньки горящей серы, что придавало его умному лицу нечто сатанинское».
«Синеглазый немножко играл роль известного русского писателя, может быть, даже классика, и дома ходил в полосатой байковой пижаме, стянутой сзади резинкой, что не скрывало его стройной фигуры, и, конечно, в растоптанных шлепанцах.
На стене перед журнальным столиком были наклеены разные курьезы из иллюстрированных журналов, ругательные рецензии, а также заголовок газеты „Накануне“ с переставленными буквами, так что получалось не „Накануне“, а „Нуненака“».
Впрочем, здесь Катаев изображает Булгакова, еще женатого на Татьяне Николаевне, которая «была добрая женщина и нами воспринималась если не как мама, то, во всяком случае, как тетя. Она деликатно и незаметно подкармливала в трудные минуты нас, друзей ее мужа, безалаберных холостяков».
Катаев в принципе был убежден, что место жены писателя — на кухне… но не на его творческой кухне. Любу, которая отнюдь не желала варить «наваристые борщи» для голодных и полуголодных гениев и молчать в тряпочку, а сама обожала читать стихи, норовила вмешаться в каждый спор и обо всем имела свое мнение, Катаев не больно-то жаловал! Ну и Булгакова, который подпал под ее влияние, тоже попинал:
«В нем было что-то неуловимо провинциальное. Мы бы, например, не удивились, если бы однажды увидели его в цветном жилете и в ботинках на пуговицах, с прюнелевым верхом… Впоследствии, когда синеглазый прославился и на некоторое время разбогател, наши предположения насчет его провинциализма подтвердились: он надел галстук бабочкой, цветной жилет, ботинки на пуговицах, с прюнелевым верхом и даже, что показалось совершенно невероятным, в один прекрасный день вставил в глаз монокль, развелся со старой женой, изменил круг знакомых и женился на некоей Белосельской-Белозерской, прозванной ядовитыми авторами „Двенадцати стульев“ „княгиней Белорусско-Балтийской“.
