– Что с тобой, Руби? – спросила Агнес.
– Сдается мне, что это неправильно, – раздраженно бросила та.
Агнес поднялась, оттолкнув стул.
– Что неправильно? – спросила она, уперев руки в бока.
– С чего это твоя ученица стала увлекаться болтовней? Линн говорит слишком много.
– Я бы не сказала.
– Так и есть. И я не думаю, что это хорошо.
Она отвернулась, надувшись, как маленькая девочка.
– Перестань, Руби. Линн хочет рассказать нам о том, что ей довелось пережить, пока она еще в состоянии это сделать.
– Нет, я не хочу даже слышать об этом.
– Ну, тогда пойди погуляй. Там замечательная пурга надвигается.
– Прекрасно. Тебе, Агнес, только клоуном быть.
– Руби, я тоже хочу послушать о приключениях Линн, – сказала Джули, дернув плечом.
– Ну вот! Все против меня. Даже моя ученица. И что дальше? Как только здесь появляется Линн, начинаются неурядицы. Мне от этого прямо ветры пускать хочется!
– Хочется – значит, иди пускай, – ответила Агнес.
– Ну, так я пошла, – сказала Руби, направившись к своей парке.
С озорным огоньком в глазах Агнес подставила Руби ножку, отправив ее в полет на груду оленьих шкур, сама шлепнулась сверху и принялась ее щекотать. Джули, в свою очередь, принялась щекотать и толкать меня. Мы все сплелись в вопящий и хохочущий клубок рук и ног. Детская игра – это было как раз то, что нужно. Через несколько минут мы поднялись, сварили кофе и уселись на свои прежние места.
– Так что, попробуем еще раз? – Руби теперь улыбалась слегка смущенно и подмигивала мне.
Потягивая кофе и полуприкрыв глаза, я начала излагать подробности своей невероятной истории. Мне было так приятно рассказывать об увиденном- жаркое определенно просилось на стол. Время от времени я поглядывала на Джули, сидевшую с благоговейным выражением лица, но она молчала. Когда я закончила, повисла долгая пауза.
– Эта женщина была индианкой? – спросила Руби. Я кивнула.
– Ты уверена?
Я кивнула еще раз.
– Когда я встречалась с Женщиной Бабочек, она была белой.
– Интересно. Когда я встречалась с ней, она была китаянкой, – сказала Агнес.
Я перевела взгляд с Руби на Агнес, пытаясь уловить в и: лицах намек на розыгрыш. Джули таращилась на нас троих Только я решила, что они не дурачатся, как Руби отрыгнул и произнесла:
– Нет ли у нас еще этой куньей мочи?
Они с Агнес громко расхохотались. Мы с Джули присоединились к ним и смеялись до слез. Затем, во мгновение ока веселье сменилось серьезностью. Агнес поменялась местами с Джули, пересев поближе; Руби тоже придвинулась ко мне вплотную. Я стала совершенно спокойной и собранной. Агнес посмотрела как бы мимо меня и сказала:
– А теперь, Линн, расскажи нам все в точности, что ты видела, начиная с того момента, как про сунула голову в дупло дерева бабочек. Когда будешь рассказывать, представляй себе все, как оно было, и ничего не упускай. Это очень важно.
Я вновь погрузилась в пережитое и удивилась тому, что Джули была, по-видимому, не в состоянии держать глаза открытыми. Она свернулась калачиком на кровати и быстро уснула. Агнес, похоже, не слишком заинтересовало начало моего повествования, но когда я стала рассказывать о том, как взбиралась на дерево бабочек, она раз за разом останавливала меня, выясняя все подробности и спрашивая, как я их объясняю.
– Как ты чувствовала себя, когда начала взбираться на дерево? – спросила Агнес, всматриваясь в меня поверх своего носа.
– Так, как будто я вешу целую тонну. С чего бы это?
– Тебя тяготил вес твоих неразрешенных жизней.
– Неразрешенных жизней?
– Да, твоя каждая мысль живет собственной жизнью и обладает стремлением жить и выживать. Это особенно верно в том случае, когда твои мысли не находят разрешения. Мысли – они вроде людей. Их следует хоронить должным образом. Если мысль негативна или не получает разрешения, она преследует тебя, побуждая завершить начатое и похоронить ее как следует, довести ее до завершения. Если твои мысли противоречивы и запутанны, ты создаешь мир мыслеформ, которые, в сущности, питаются твоей энергией. Это и не удивительно, ведь ты приходишься им в своем роде матерью.
– Да, это звучит не очень-то хорошо…
