— Может быть, прежде чем вы уедете из Суссекса, Джереми покажет вам окрестности?
— Я сделаю это с удовольствием, — подхватил Джем. — Не хотите ли прогуляться?
— Я… я не… — заколебалась Элоиз. — Да, пожалуй, — согласилась она. Не было причин отказываться. — Прогулка — это замечательно.
Она тут же поднялась и простилась с присутствующими.
Они стояли перед особняком, и она зябко куталась в шерстяное пальто.
— Кажется, холодает. — Джем поглядел на небо.
— Да.
— Мама беспокоится, что Белинда могла расстроить вас. Ей не хочется, чтобы вы покинули Колдволтхэм в плохом настроении.
— Ну, что вы, — Элоиз выдавила улыбку.
— Вы действительно хотите пройтись?
Элоиз хотела, очень хотела погулять с Джемом. Она вовсе не стремилась в отель, где ее никто не ждет.
— Вас это не очень затруднит?
— Вовсе нет. — Джем улыбнулся
Они пошли по дорожке. Джем засунул руки в карманы куртки и поднял лицо к серому зимнему небу.
— Белинда вела себя очень грубо.
— Я ожидала этого. Наверно, мне не стоило приезжать. Но я не удержалась. У меня никогда не было отца.
— Лоренс очень рад, что вы приехали.
— Правда?
Джем повернулся к ней.
— Вы стали для него лучом солнца. Операция, которую он перенес, уже забылась и не кажется теперь такой страшной. Его потряс ваш рассказ.
— О-о.
Они прошли двор, и Джем свернул направо.
— Ваша обувь не подходит для прогулок. Лучше мы пойдем по обычной туристической тропе.
Действительно, Элоиз было тяжело идти на трехдюймовых каблуках.
— А когда аббатство открыли для широкой публики?
— В 1948 году. Как и многие другие большие усадьбы, его стало трудно содержать после Второй мировой войны.
— А что, Белинда пьет? — без перехода спросила Элоиз.
— Да, к сожалению. А еще у нее заниженная самооценка. — Джем искоса поглядел на нее, ожидая реакции. — И проблемы с мужем.
— Пьер, кажется, тот еще бабник.
— Это вы правильно заметили, — усмехнулся Джем.
— Трудно не заметить. Наш главный редактор сказала бы про него «ходок». Почему она с ним живет?
— Кто знает, — пожал он плечами. — Ее воспитывал Лоренс. Возможно, она считает, что брак — вещь нерасторжимая. — (Они надолго замолчали.) — Извините, это было бестактно с моей стороны.
— Лоренс явно уверен, что брак — навсегда, — перебила Элоиз. — Мама говорила мне об этом. Не помню, в связи с чем.
Элоиз порылась в кармане, достала носовой платок и вытерла глаза. Джем отвел взгляд.
— Ванесса умерла так внезапно. Она, должно быть, собиралась вам все рассказать… позднее.
— Не думаю. Мне был двадцать один год, когда ее не стало. И в этой тайне нет ничего постыдного, разве не так? — Она сердито смяла носовой платок. — А может, есть? Но то, что произошло с Белиндой, гораздо хуже.
— Вы необычная женщина, — улыбнулся Джем.
— Почему? Я просто говорю правду.
— Вот это и необычно. — Он улыбнулся шире. — Не многие способны на такое.
Они свернули за угол.
— Мне очень хочется порасспросить Лоренса, но я его еще мало знаю.
— О чем именно?
— Ну, например, что они сказали друг другу при расставании? Почему мама не сообщила Лоренсу, что ждет ребенка? Почему она позже не встретилась с ним, когда его жена умерла? Вам это не кажется странным?
— Трудно понять, что на самом деле происходит в жизни других людей, — осторожно ответил Джем.
— Это очень личный ответ.
— Да. — Они почти дошли до Южной лужайки. Это касалось его лично. Отношения его родителей были построены на лжи. Он наблюдал обман и измену до смерти своего отца. Он видел, как один человек мучает другого.
Теперь он ничему не удивлялся. Пьер отвратительно относится к Белинде, и все равно она не уходит от него. Ее личность разрушается, как случилось в свое время с его матерью. Два человека, которые поклялись в вечной любви, делали все, чтобы причинить друг другу боль.
Но Лоренс…
Ему становилось плохо от этой мысли. Глядя на Лоренса, Джем считал, что возможна и другая жизнь — с высокими отношениями.
— Вот это дерево, — показал он на старый дуб в центре лужайки.
Элоиз вопросительно поглядела на него.
— Дерево с той фотографии, что вы мне дали. Там снята ваша мама.
Не обращая внимания на то, что каблуки утопают в грязи, Элоиз прямиком пошла к дереву. Она потрогала растрескавшуюся кору.
