Луиза покачала головой:
— Лорна, такая психотерапия — это непросто. Это долгий и болезненный процесс, который временами может ставить тебя в тупик. Тебя как будто медленно разбирают на составные части, а потом собирают заново. Не жди, что после каждого сеанса в твоей жизни будут происходить заметные изменения. Ты будешь чувствовать растерянность, бессилие — и, разумеется, это будет неприятно. Нет, это не Старый Свет, это Новый. Только посмотри, какие ножки![7] Дай-ка еще понюхаю. Хм-м, фрукты и пряности. Уверена, твоя психотерапевт еще разговорится, а сейчас она просто собирает информацию. Подсознательное спрятано очень глубоко. Она пытается разглядеть, что у тебя внутри, вытащить наружу скрытые мотивы. Кэти, ты знаешь, что ортодоксальные фрейдисты первые полгода вообще не предлагают интерпретаций?
Я:
— Так за что я деньги плачу?
Луиза:
— Ты все поймешь. К тому же, скорее всего, она не из ортодоксальных фрейдистов. Таких уже почти не осталось. Кроме того, надо помнить: человек всегда сопротивляется переменам, даже если сам утверждает, что хочет измениться. Она разрушает стены, которые ты возводишь вокруг себя с самого детства, разбирает твой фасад по кирпичику. Это мучительный процесс. Очень неприятно обнаружить, что ты вовсе не тот человек, каким себя считала. Ты — один из наиболее хорошо защищенных людей среди моих знакомых. Тебя лишат всей твоей брони, а потом выстроят тебя заново. Не надейся, что это будет легко и приятно.
Кэти:
— Аргентинское? Аргентинское, да? Господи, какой кайф: развратная Аргентина, секс в бокале. М-м-м…
Луиза покачала головой и посоветовала Кэти все-таки попробовать вино, а не только болтать его в бокале, рассматривать и нюхать. Затем она снова обратилась ко мне и потребовала доказательств того, что доктор Дж. действительно меня невзлюбила.
— Она никогда не говорит, что она обо мне думает. Никогда не улыбается — по-настоящему, от всего сердца. Она какая-то Снежная королева. У нее нет чувства юмора. Она не смеется над моими шутками. Да она вообще на человека не похожа. По-моему, она робот.
Они посмотрели друг на друга и закатили глаза.
Луиза:
— Во-первых, она нарочно бросает тебе вызов — только так можно выманить наружу твое истинное «я». А во-вторых, психотерапия — это не развлечение и на сеанс идут не посмеяться. Я так и вижу, как ты пытаешься ее развеселить. Ты ведь от всех людей ждешь одной и той же реакции. Ты хочешь, чтобы тебя одобрили и признали своей — все, в том числе и она. Но если ты подумаешь, то поймешь, что такой подход тебя ограничивает и не дает тебе развиваться. И держу пари, ты без конца трындела про Джонни. Ну-ка, дай глотнуть. М-м-м. Какое приятное долгое послевкусие.
— Ничего я не трындела. Ну может, самую капельку.
Она не обратила на мои слова никакого внимания и затянула пронзительным, раздражающим голосом:
— «Я встречалась с солистом рок-группы! Он был потрясающий! Он писал обо мне песни. Это значит, что я особенная. Меня можно любить, правда, доктор! Кто-то когда-то меня любил. Честное слово. Могу доказать».
Я залпом опрокинула бокал, а Луиза продолжала:
— Ты небось из кожи вон лезешь, чтобы записаться к ней в любимчики. Стать ее фавориткой. Мы постоянно видим таких людей, да, Кэти? Не пойми меня превратно, но, поскольку ты окружила себя защитной стеной, ты вся как на ладони. Это один из парадоксов человеческого поведения. Поставь себя на ее место. Ей наверняка хочется схватить тебя за плечи и как следует встряхнуть. Или наорать на тебя. Или в подробностях выложить тебе то, что ей очевидно, — но она держит язык за зубами, и неспроста.
Кэти:
— Да, тебя видно насквозь. Южная Африка? Луиза, помнишь, что Фрейд говорил о шутниках?
Они рассмеялись и понимающе закивали. Я тоже рассмеялась и закивала с видом знатока, хотя понятия не имела, о чем идет речь.
Я попыталась вставить слово в свою защиту, но Луиза перебила меня прокурорским тоном:
— Если тебе кажется, что ты не преуспеваешь в какой-либо деятельности, ты тут же ее бросаешь. Это очередной тому пример.
И тут же, обращаясь к Кэти:
— Нет. Слишком вязкое.
