— Ну, уж ты хватила через край, — сказал Хосе растроганно, и в голос его просочилась нежность.
— А если женщина говорит мужчине, что он ей противен, когда тот уже одевается, потому что у нее перед глазами все, что он над ней вытворял весь вечер, и она чувствует, что ни мылом, ни щеткой не отодрать его запах…
— Это бывает, королева, — сказал Хосе, теперь уже с некоторым равнодушием, по-прежнему надраивая стекло. — Его вовсе незачем убивать. Просто пошли его куда подальше.
Но женщина все говорила, и быстрые бесцветные слова ее лились взволнованно, без удержу.
— Ну а если женщина говорит, что он ей противен, а он вдруг бросает одеваться и снова к ней, и давай ее целовать, и…
— Да ну! Какой порядочный мужчина сделает такое, — сказал Хосе.
— Ну а если сделает? — сказала женщина с ожесточением. — Ну представь, что сделает!
— Да ну, до этого не дойдет, — сказал Хосе. Он по-прежнему тер одно и то же место на стойке, но разговор его интересовал уже меньше.
Женщина стукнула по стеклу костяшками пальцев. Она снова стала уверенной и сказала с пафосом:
— Какой ты дикий, Хосе. Ничего не понимаешь. — Она с силой вцепилась в его рукав: — Нет, ты скажи, эта женщина должна была его убить?
— Да будет тебе, — примирительно, как бы успокаивая ее, сказал Хосе. Раз ты говоришь — так оно и есть.
— Ведь она защищалась? — Женщина трясла его за руку.
Наконец Хосе бросил на нее мягкий, потеплевший взгляд.
— Пожалуй, так, — сказал он. И подмигнул ей понимающе, как бы подыгрывая, — мол, он соучастник какого-то злодейства. Но женщина оставалась серьезной. Лишь выпустила его рукав.
— А ты соврал бы, чтобы спасти женщину, которая сделала такое?
— Ну, это зависит…
— От кого же? — спросила она.
— От женщины, — сказал он.
— А ты представь, что это женщина, которую ты очень любишь. И не чтоб иметь ее, понимаешь, а так, как ты сам говорил, просто любишь.
— Ладно. Пусть так, как ты хочешь, королева, — вяло сказал Хосе, которому это уже порядком надоело.
Он отошел от нее. Посмотрел на часы и увидел, что почти половина седьмого. «Через несколько минут, — подумал он, — ресторан заполнят посетители», и еще яростнее принялся тереть стекло, поглядывая на улицу. Женщина неподвижно сидела на табурете.
Молча, сосредоточенно, с выражением бесконечной тоски, точно угасающая лампочка, она следила за Хосе. Вдруг, после тягостного молчания, она произнесла кротким, искательным голосом:
— Хосе!..
Он посмотрел на нее с глубокой и печальной нежностью, какая бывает во взгляде быка. Нет, ему не хотелось больше никаких разговоров. Он посмотрел просто так, лишь бы убедиться, что она здесь и ожидает, в общем-то зря, найти в нем защитника.
— Я вот говорю, что завтра уеду, а ты хоть бы что, — сказала женщина.
— Ну… — сказал Хосе. — Но ведь ты не сказала куда.
— А туда, где не нужно спать с мужчинами.
Хосе усмехнулся:
— Ты что, всерьез уезжаешь? — И лицо его вдруг переменилось, точно он наконец понял, что к чему в жизни.
— Это от тебя зависит, — сказала женщина. — Сумеешь соврать про то, когда я пришла, — завтра уеду и покончу с этим навсегда. Идет?
Хосе улыбнулся и согласно кивнул. Женщина наклонилась к нему:
— Если я когда-нибудь вернусь и увижу на этом месте в это же время другую женщину — умру от ревности.
— Если вернешься, привези мне что-нибудь, — сказал Хосе.
— Да, — сказала женщина. — Обещаю, что куплю тебе где-нибудь заводного медвежонка.
Хосе улыбнулся. Провел тряпкой в воздухе между ней и собой, словно протер незримое стекло. Женщина тоже улыбнулась. Теперь ласково и кокетливо. Хосе двинулся к другому краю стойки, на ходу протирая стекло.
— Ну что? — спросил он не оборачиваясь.
— Значит, ты всем, кто бы ни спросил, скажешь, что я пришла без четверти шесть, так?
— А зачем? — спросил Хосе ей в спину.
— Какое тебе дело? — сказала она. — Главное, что ты это сделаешь.
Дверь, скрипя, открылась. Вошел первый посетитель и занял столик в углу. Хосе поспешил к нему, бегло взглянув на часы. Ровно половина седьмого.
— Ладно, королева, будет, как ты хочешь, — сказал он рассеянно. — Я всегда делаю, как ты хочешь.
— Ну что ж, — сказала женщина, — тогда зажарь мне бифштекс.
