— Но меня били по-настоящему, — возразил он.
— По-настоящему — когда не вытаскивают из машины, а стреляют из автоматов или пистолетов через стекло. Шахов своего добился. Отец далеко… Если он так внимательно следит за здоровьем отца, значит, он заинтересован в том, чтобы тот отсутствовал как можно дольше. Что он задумал?
— Не знаю, но если он собирается приехать к нам с предложениями в конце недели, значит, в ближайшие дни должно произойти нечто такое, что позволит ему не только предлагать, но и диктовать нам условия.
— Тогда большой сбор. Сегодня же!
Когда надо было принимать быстрые решения, я их всегда принимала.
— Сегодня пятница, — напомнил он, — никого собрать не удастся до понедельника. Адмирал уехал на рыбалку. Аналитик, судя по тому, что сегодня его не было в офисе, запил.
— Он же вышел из запоя.
— Значит, запил снова. Он не является на работу только тогда, когда запивает, а так он даже больной, с температурой, приходит. Отложим до понедельника. У тебя какие планы на субботу и воскресенье?
— Я хотела навестить дочь и мать, которые упрятаны в деревне.
— Тогда я тоже поеду на дачу и на досуге подумаю, что может предпринять Шахов.
Пока он варил кофе, я продиктовала на пейджер шоферу, чтобы он подъезжал к дому Заместителя, и набрала номер телефона Гузмана. Он ответил сам.
— Гузман слушает.
— Илья Моисеевич, у отца осложнения? — спросила я.
— Я же просил Настю не говорить тебе об этом.
Только теперь я поняла причину нервозности Насти.
— Я узнала об этом от Шахова.
— Кто такой?
— Не друг, во всяком случае.
— Ничего особенного, — пояснил Гузман. — После такой операции бывают побочные явления. В клинику его взяли скорее в профилактических целях. Я звонил недавно. Его уже перевезли в санаторий.
— Илья Моисеевич, отец нужен здесь. Его можно будет перевезти на следующей неделе в Москву?
— Вероятно, можно, но нужно разрешение оперирующего хирурга.
— С ним можно связаться сегодня?
— Уик-энд. В Европе это свято. Я позвоню в понедельник. Работа в клинике начинается в восемь утра, это десять утра по московскому времени.
— Спасибо, — сказала я. — Я позвоню вам в понедельник в десять тридцать утра, если вы не возражаете.
— Не возражаю, — проворчал Гузман и повесил трубку.
Заместитель вышел меня провожать, вызвал лифт. Я поцеловала его и сказала:
— Дальше не надо. Шоферы обычно очень наблюдательны, а Коля — особенно.
— До понедельника.
Он поцеловал меня. Мне было приятно чувствовать твердость его губ. Я подумала, что, если мы когда-нибудь будем вместе, я попрошу его бриться два раза в день.
— Вначале ко мне домой, — сказала я Коле. — И потом к дочери и матери в деревню.
Я купила Анюте ее любимую «фанту», матери клюкву в сахаре, несколько пакетов баварских сосисок.
Уже подъезжая к дому, я услышала писк пейджера. Коля прочел сообщение и протянул пейджер мне. «Вера, срочно позвони мне в офис. Игорь». Мне уже приобрели мобильный телефон, но не успели подключить. Николай притормозил у ближайшего телефона-автомата. Ни у него, ни у меня телефонных жетонов не оказалось. Но я уже знала, что где-нибудь рядом обязательно должна быть или бабка, или алкоголик, которые продают жетон за двойную цену. На этот раз оказался алкоголик, то ли сильно загорелый, то ли много дней обходившийся без мыла.
— Сколько тебе надо? — спросил он.
— Один.
— Бери больше. Я скоро уйду.
Я взяла пять. Он заработал на две бутылки пива.
Я набрала номер Игоря.
— Я думаю, тебе есть смысл приехать в офис.
— Насчет смысла я решу сама, — ответила я. — Ты говори, что случилось.
— Пять минут назад пришел факс о том, что тендер будет в министерстве в понедельник в десять утра.
— Ты посмотри на число. Тендер должен рассматриваться через две недели.
Игорь зачитал мне факс, подписанный заместителем министра.
Обычно в компании, особенно летом, в выходные дни никто не дежурил. В приемную, где стоял включенный факс, время от времени заходил охранник, но он вряд ли бы решился искать меня или Заместителя. Шахов это предусмотрел. Он знал, что мы еще не готовы. Бессонов его, конечно, проинформировал. Мы, еще не вступив в соревнование, уже проигрывали. Выход, наверное, мог бы найти отец, но Шахов знал, что его не будет.
