Я допила вторую бутылку пива, подсоленные орешки возбуждали жажду. Когда я услышала шаги Заместителя, я крикнула:
— Александр Петрович, принесите еще пива!
Он принес пива, блюдо с солеными сухариками и крохотные бутерброды с ветчиной и селедкой. Все это стояло на деревянном, тоже крохотном столике, который он поставил передо мною, такие столики я видела только в кино. На них подавали юным леди в постель кофе.
Заместитель поставил столик так, что я полусидя налила себе и ему пива.
— Первый раз в жизни мне подают в постель на таком столике, — сказала я.
— А бутерброды с селедкой в постель вам часто подавали? — спросил он.
— Тоже в первый раз.
Перед тем как он вошел в комнату, я натянула простыню, прикрыв грудь и даже плечи.
Но когда он ставил этот столик, простыня сползла. Я попыталась натянуть простыню, но ее придавил столик.
Я видела его напряженный взгляд и поняла, что он рассматривает мою грудь, которую уже не прикрывала простыня.
— У меня замечательная грудь, — сказала я. — Но если вы приподнимите этот столик, то я ее слегка прикрою.
— Не надо, — сказал он и улыбнулся. — У вас очень красивая грудь, и на нее приятно смотреть.
Мы пили пиво и молчали. Я понимала, что это состояние не может продолжаться долго, и, скорее всего, он сейчас скажет мне: «Спокойной ночи». И уйдет. Потому, что столик мешал, а он вряд ли рискнёт его сам снять.
— Тогда погасите свет, — попросила я.
Он погасил ночник.
— И уберите столик.
Он убрал столик. Я сказала все, что могла сказать, и закрыла глаза.
Он лег рядом и оказался очень горячим и совсем голым. Чтобы убедиться, что он совсем голый, я протянула руку вниз и наткнулась на твердь мужской плоти, мне хотелось его потрогать, но я не решилась. Зато я решилась последовать совету Риммы и спросила:
— Как ты хочешь?
Он положил мне под живот две подушки, и я оказалась в абсолютно беспомощной позе. Он не торопился, и я расслабилась окончательно. И может быть, впервые в жизни поняла смысл той бессмысленной присказки: расслабься и получай удовольствие. И я его получила.
Потом мы лежали молча рядом.
— А у тебя только сигары или есть сигареты? — спросила я.
Он встал и достал из столика пачку сигарет. Мы с ним выкурили одну сигарету на двоих, и он шепотом спросил:
— А как хочешь ты?
Не знаю почему, но я любила позу, как я ее называю утробной: я подтягивала коленки к груди и напоминала, наверное, ребенка в утробе матери. А он был сзади, я его принимала всего.
В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. А может быть, я мгновенно уснула после оргазма, который испытывала давным-давно с Борисом всего два раза в жизни.
Я проснулась, услышав голос Игоря.
— Ее надо будить, — говорил Игорь.
— Не надо, — отвечал он.
— Но через сорок минут совет директоров, — говорил Игорь.
— Я отменю.
— Отменять не надо, может быть перенести в связи с новой информацией? Все равно надо все предварительно обсудить.
Я слушала, как будто это меня не касалось. В щель между двумя шторами пробивался яркий луч солнца. Если совет через сорок минут, значит скоро десять.
— Поставь кофе! — крикнула я. — Я быстро приму душ, и можно ехать.
Я прошла мимо кабинета, не глядя на них, встала под холодный душ, вернулась в свою комнату, на одевание у меня ушло не больше двух минут.
На кухне уже стоял кофе — не растворимый, а настоящий, и сливки настоящие, и поджаренный хлеб.
Я еще раз осмотрела себя в зеркало. На меня смотрела молодая женщина с хорошим цветом лица, с темными кругами под глазами. Немного косметики не помешало бы, но косметички не было, и я надела темные очки. Когда я вошла в кабинет, Заместитель тоже был в темных очках. Игорь не выдержал и улыбнулся.
— Чего улыбаешься-то? — спросил Заместитель и снял очки. Левый глаз у него почти заплыл, и вся левая половина лица была зелено-лиловой.
— Так лучше? — спросил Заместитель.
— Вам надо в поликлинику, — ответил Игорь.
Заместитель набрал номер на мобильном телефоне и сказал:
— Настя, заседание совета директоров переносится на час. Извините, здравствуйте. Передать Вере Ивановне? Что хотите, то и передавайте, она рядом. — И он протянул мне телефон.
