— Вера, — сказал Гузман, — есть проблемы, но все не так уж и плохо. Ты мне вечером позвони, и мы обсудим эти проблемы. Мой телефон сохранился?
— Конечно, — ответила я. Мать поздравляла Гузмана по праздникам.
— Извините, я должен идти, у меня через сорок минут операция. — И Гузман пошел, уверенный, что перед ним расступятся. И они расступились и снова сомкнулись. Я почувствовала беспокойство. Меня рассматривали женщины. Одна совсем молодая, моложе меня, другая — за сорок, рыжеватая, с веснушками. Они рассматривали мои волосы, стянутые в пучок, мою кофточку, мои стоптанные босоножки снисходительно: я им не конкурентка, я первоклашка среди прим. Я посмотрела на него, понимая, что он здесь главный. Я хотела, чтобы он сказал: «Успокойся, дорогая. Я рядом». Но он сказал:
— Примите наше сочувствие и будьте уверены, что для вашего отца и нашего шефа мы сделаем все возможное и даже невозможное. Уже к вечеру из Лондона доставят самые лучшие лекарства.
Вероятно, он сказал все, что хотел сказать, слегка наклонил голову и пошел к выходу. К нему присоединились двое мужчин, они были выше его, но он занимал больше пространства — широкой спиной и мощными ягодицами. Я, еще учась в школе, заметила, что таких ребят с мощным задом трудно свалить в потасовках и они незаменимы, когда надо таскать школьные шкафы. К мужчинам попыталась пристроиться молодая женщина, но она замешкалась и вынужденно пошла сзади, иначе они заняли бы весь коридор.
— Значит, ты — Вера? — спросила меня та, что не пошла с ними. Я вдруг ее вспомнила: она сидела в приемной отца в министерстве.
— А вы? — спросила я.
— А я — Настя.
— Значит, это вы увели мужа у моей матери и это у вас его увела «мисс-92»?
— Эта мисс — большая сука, — сказала Настя.
— Не большая, а высокая. Метр восемьдесят пять, — поправила я ее.
— Ладно, высокая, но и сука большая, прости меня Господи, что плохо говорю о покойнице. — Настя перекрестилась. — Пошли, тут за углом есть бар, мне надо выпить.
— Я останусь здесь, с отцом.
Мне, конечно, хотелось поговорить с Настей, но я уже давно не соглашаюсь сразу. Я очень гордилась тем, что научилась говорить «нет».
— Еще наостаешься. Им сегодня врачи занимаются. Нас сейчас выгонят и даже тебя не пустят. Попытайся после пяти, когда врачи уйдут по домам. С дежурными легче договориться. Пошли!
И я пошла. Мы зашли в совсем пустой бар. Бармен, а может быть ученик бармена, парень лет восемнадцати в белой рубашке и галстуке-бабочке, читал за стойкой газету «Сегодня».
Настя выбрала столик в углу, из которого просматривался весь бар. Молодой человек не торопился.
— Эй, подними задницу, — сказала Настя. — Дамы пришли.
Бармен отложил газету, подошел к нашему столику и положил меню перед Настей. Он в ней сразу признал главную и платежеспособную. Настя отодвинула меню ко мне. Я быстро пробежала его по цифрам: не по карману!..
— Мне только минеральную, — сказала я.
— Я пригласила — я плачу. Что будешь пить? Виски с содовой или джин с тоником?
— Минеральную.
— Два джина с тоником, два салата из крабов, орешки.
Бармен смотрел на Настю, как смотрят ученики, если у тебя что-то не в порядке с одеждой. Я тоже посмотрела на нее. Лучи солнца освещали ее, свободная кофта просвечивала ее довольно большую грудь.
— Как тебе моя грудь? — поинтересовалась Настя.
— Класс! — тут же ответил бармен.
— Ну, может быть, не совсем классической формы, но еще вполне.
— Вполне, — подтвердил бармен.
— Топай, — приказала Настя. — Каждая минута задержки — это уменьшение чаевых.
Бармен быстро двинулся к стойке.
Мне все больше нравилась Настя.
— Насколько серьезно с отцом? — спросила я.
— Твой отец — сукин сын, — ответила Настя.
— И он тоже? — спросила я.
— Да. Я вызвала Гузмана. Иван доверяет только своим. Гузман говорит, что будет операция на позвоночнике. У Ивана травма позвоночника и отнялись ноги. Гузман ему говорит, если не будет осложнений, через полгода встанешь на ноги.
— А если будут осложнения? — спросила я.
— То же самое спросил и твой отец. Гузман ему ответил: «Рузвельт, передвигаясь в коляске, три срока был президентом США, а твоя компания — не Соединенные Штаты». И знаешь, что спросил Иван?
