— Среди моих знакомых бывали всякие люди, Шон. Я знала прачек из нашей деревни, и мы неплохо ладили.
Шон сжал губы и отвел взгляд.
— Знаешь, эта женщина занимается в основном не стиркой, а другими делами.
Тут он услышал, как Лора беззвучно ахнула.
— Теперь понятно… Значит, она твоя хорошая знакомая?
Шон понял, что скрывается за словами Лоры. Ее ревность была ему даже приятна.
— Близкой дружбы между нами нет. За последние два года мы несколько раз встречались — я получил задание, связанное с одним художником, которому она позировала. Потом она порекомендовала меня своему дружку, торговцу вином. Именно этого человека я и хочу найти. Надеюсь, он нам поможет.
— Ты хочешь сказать, он нас спрячет до тех пор, пока тот бандит не попадется в твою ловушку?
— Именно это нам и надо обсудить. Если мы хотим остаться в Париже инкогнито, придется влиться в общество, совершенно не похожее на то, к которому привыкла ты. Совершенно другое, Лора. Некоторые вещи могут показаться тебе просто вопиющими, — предупредил он.
Она радостно захлопала в ладоши.
— Правда? Но это же чудесно! — Она стала даже приплясывать от нетерпения, и Шон пожалел, что не может разглядеть ее глаза. Они всегда сияли, когда Лора волновалась. — Я часто слышала о замечательной свободе от условностей, которую исповедуют лишь настоящие парижане! По-моему, она есть и в твоем друге Кампионе. Ведь он из Парижа?
Шон улыбнулся.
— Да, но из других слоев общества. Здесь свобода от условностей, как ты это называешь, — правило, а не исключение. Ты была на Монмартре только в воскресные дни, когда там относительно спокойно. Если бы ты побывала там поздним вечером, то выпрыгнула бы из панталончиков от изумления.
Лора взяла его за руку и ответила с лукавой улыбкой:
— В последний раз, когда со мной это произошло, я великолепно провела время.
— Боже, я создал чудовище! Пойдем, и, когда Луиза начнет сквернословить, делай вид, что ничего не замечаешь.
Лора недоверчиво воззрилась на особу, которая открыла им дверь. На ней был поношенный шелковый халат. Кудрявые светлые волосы выбивались из пучка, обрамляя круглое и розовощекое, как у младенца, лицо. Впрочем, Луиза больше ничем не напоминала младенца: ее полные груди едва не выпадали из выреза голубого халата, подпоясанного мужским ремнем.
— О-о, это же Шон Уильдер! — громко воскликнула женщина, бросившись Шону на шею и смачно расцеловав его. За этим последовал стремительный поток разговорной французской речи, испещренной фамильярными словечками.
Шон с трудом высвободился — к великому удовольствию Лоры — и на безупречном французском представил дам друг другу.
— Так это твоя жена! — произнесла женщина, улыбнувшись так радостно, будто он преподнес ей букет цветов. — Какая милашка!
Лора чуть не упала, когда Луиза схватила ее за плечи и поприветствовала в той же манере, что и Шона. Должно быть, эта особа сумасшедшая. Выдавив из себя улыбку, Лора попыталась думать по-французски.
— Жизнь — как карусель, мадемуазель Вебер. Вот и он снова тут, у вас. — И она хлопнула Шона по плечу. — Захотел познакомить меня со всеми своими друзьями.
— Зовите меня Лулу. А вы будете нашим Маленьким Лебедем. Ах, Шон, как она изящна! Вы не балерина?
— Нет, — быстро ответил Шон. — Она не балерина. — Воспользовавшись тем, что Луиза наконец замолчала, он сменил тему: — Я ищу Валентина Ренодена. Ты не знаешь, где его можно найти?
— Стыд ему и позор! Вчера мы должны были встретиться на Елисейских Полях, а он не явился, и мне пришлось танцевать одной! — Сделав грубый жест пальцем, она повернулась и направилась в глубь магазина. — Зайдите, выпейте чего-нибудь! Вино, абсент?
— Нет, спасибо, — ответил Шон. — Может быть, в другой раз.
Лора увидела, что его энергии заметно убыло. Ему нужно было как можно скорее прилечь.
— Простите, Лулу, вы не знаете, где можно переночевать? Мы ужасно устали.
Лулу обернулась так резко, что под полой халата мелькнуло ее бедро.
— Переночевать? Ночью нельзя спать! Спят днем! Подлейте в свою английскую кровь французского вина.
— Наша поездка была очень утомительной, — пояснила Лора. — К тому же Шон поранил голову.
