Не отвечая на ее слова, Шон молча смотрел на переплетение их рук.
— Так больше нельзя, — вдруг сказала Лора, решительно кивнув. — Я еду домой. Это самый разумный выход.
— Нет! — Горячность, с которой он это произнес, удивила ее. — Ты этого не сделаешь. Я тебе не позволю.
Лора так крепко сжала кулаки, что у нее побелели пальцы.
— Но ведь потом тебе все равно придется это сделать! Поэтому надо как-то изменить наши отношения. Слишком глубокая привязанность в нашей ситуации опасна. — Она с минуту поразмыслила. — Именно это ты и пытался мне объяснить, да? Давай будем просто друзьями, — предложила она.
— Мне это тоже приходило в голову, — согласился он, вытирая вспотевший лоб. — Да, давай попробуем.
— Отлично, договорились. Обещаю, что больше не буду тебя соблазнять, все равно я выгляжу смешно, когда это делаю. — Ее смех прозвучал натянуто. Шон заметил это, но тоже засмеялся, и с тем же успехом.
— Притвора! Ты ведь сама знаешь, что у тебя это получается прекрасно.
— Спасибо, ты очень любезен, — весело ответила она.
Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери с улыбкой оглянулся.
— Окажешь мне услугу, старушка?
— Для друга — все что угодно, — ответила Лора, радуясь тому, что он немного повеселел.
— Перестань душиться и постарайся выглядеть безобразной. И ешь побольше чеснока — я его терпеть не могу.
Лора снова засмеялась — на этот раз от души.
Всю следующую неделю Лора недоумевала, почему Шон настаивает на том, чтобы они жили в одном номере. Конечно, ей было хорошо в его присутствии, но зато засыпать стало очень трудно. Иногда она с удивлением замечала, что на его лице отражаются те же мучительные чувства, что и у нее. В такие моменты от одного его взгляда ее начинала бить дрожь, а желание разгоралось вдвое сильней, чем раньше. Когда она раздевалась на ночь, Шон вежливо отворачивался. Ему было явно неудобно в кресле у окна, но он, как истинный джентльмен, и слышать не хотел о том, чтобы поменяться с ней местами. Это походило на игру с огнем в комнате, полной пороха, и небольшая искорка могла в любой момент повлечь за собой взрыв.
Дружба оказалась делом нелегким. Днем все было прекрасно, но по ночам Лора лежала без сна, глядя на его залитый лунным светом силуэт, словно на запретный плод. А иногда просыпалась, чувствуя на себе его взгляд. Возможно, он просто проверял, дышит ли она. Зато днем они чудесно проводили время в прогулках по Парижу. Шон оказался великолепным гидом — он показал ей все обещанные достопримечательности и еще множество других. Однажды утром они прошли несколько миль вдоль Сены, позавтракали в кафе на Елисейских Полях, а потом поднялись на колокольню собора Парижской Богоматери.
— Лувр я оставил на два следующих дня, — сказал Шон, когда они вышли из собора.
— Слава Богу, мои ноги немного отдохнут сегодня.
Величие Триумфальной арки, великолепные витражи Сен-Шапель, странная башня, спроектированная Эйфелем, — все это было приятно лишь для глаз, а Шон давал удовлетворение всем ее пяти чувствам, и даже шестому, которое она только что в себе открыла. Ей нужно было отвлечься, полностью во что-то погрузиться, чтобы забыть о том единственном дне, когда они были вместе.
— Интересно, когда мы наконец встретимся с Шарлем Бомоном? — На днях Шон послал ему записку, и теперь они каждый вечер ждали от него приглашения. — Кажется, он не спешит продавать картину.
Шон пожал плечами.
— Кто знает? В любом случае, мой адрес у него есть. Хочешь мороженого?
Лора закатила глаза.
— Ты съел уже три порции! Иногда мне кажется, что ты согласился на это задание только из-за мороженого.
