— Охотно.
Рамон шутливо изобразил аристократический поклон.
Его тон и то, как он держался, говорили о его дурном настроении. Он был в ярости и не скрывал этого. И еще он откровенно презирал ее, демонстрируя, что готов быть где угодно, только не здесь. И в то же время почему-то медлил, словно был не в силах быстро покинуть комнату.
В этот момент Эстрелла испытала странное чувство сожаления. Она прекрасно понимала, что через минуту, может, меньше, он уйдет. И она никогда не увидит его снова.
Но ведь это было именно то, что Эстрелла хотела! Чтобы он ушел из ее жизни, и они никогда больше не встречались. И чтобы она никогда больше не читала в его глазах насмешку и ледяное презрение.
Эстрелла не понимала, почему что-то в этом мужчине зацепило ее женские чувства. Она могла позволить уйти любому другому, но только не ему. Он даже не прикоснулся к ней, не поцеловал ее, и если он уйдет, то уже никогда этого не сделает.
Желание почувствовать поцелуй Рамона на своих губах, пусть даже один-единственный в жизни, было столь непреодолимым, что она едва не произнесла это вслух. Повисла пауза, и он твердым шагом направился в сторону двери.
Ее язык, казалось, прилип к нёбу, в горле пересохло, и она только могла наблюдать за тем, как Рамон приближался к открытой двери.
Он подошел к ней и остановился, а затем, прежде чем Эстрелла сумела разобраться в собственных чувствах, схватил ее за плечи и притянул к себе внезапным, резким движением. У нее перехватило дыхание, когда ее грудь соприкоснулась с его мускулистым, теплым телом. Эстрелла не могла сопротивляться. Он приподнял ее голову, и ее глаза натолкнулись на его холодный, оценивающий взгляд.
— Я уйду, — пробормотал он почти грубо. Его голос стал низким от сдерживаемой страсти и чего-то такого, что заставило ее задрожать. — Я уйду, уйду обязательно, даже лишней минуты здесь не проведу, но сначала я должен кое-что сделать.
Его взгляд упал на ее губы. Затем Рамон пристально посмотрел в ее черные глаза.
— Я хотел это сделать с первых мгновений нашей встречи. Вы открыто искушали меня с той секунды, как вошли в эту дверь.
— Я?
Эстрелла пыталась протестовать, но слова застряли у нее в горле, когда их губы слились в поцелуе.
Словно цунами пронеслось в ее душе, и, уже в следующее мгновение, у нее в голове не осталось ни единой мысли. Она слышала только стук сердца, разносящего кровь по венам, и чувствовала жар кожи, и еще ей показалось, что комната закружилась вокруг нее.
Рамон крепко обнял ее, его губы прильнули к ее губам, и она ощутила жаркое дыхание на своем лице. Пряный аромат чистого мужского тела ударил ей в нос, и тепло заполнило каждый уголок ее тела.
Будучи не в состоянии контролировать себя, Эстрелла поцеловала Рамона в ответ. Ее рот чуть приоткрылся, неторопливые губы отвечали, соблазняли, приглашали к чувственной ласке.
Ее руки двигались вверх, скользя по его шее, затем зарылись в его шелковых темных волосах.
— Рамон…
Она произнесла его имя как во сне.
— Рамон, — вздохнула Эстрелла снова и почувствовала, как он снова прильнул к ее губам.
Эстрелла Медрано не могла устоять перед его очарованием, она прижалась к нему и почувствовала, что Рамон хочет больше, чем просто поцелуя.
Резкий, бессвязный звук, который он издал в ответ, подействовал на ее уже разгоряченные чувства, как самый мощный допинг.
Пальцы Эстреллы запутались в темных прядях волос Рамона, притягивая его голову еще ближе.
Рамон быстро повел Эстреллу назад, пока они не уперлись в стену. Она должна была бы почувствовать себя в ловушке, но испытывала нечто противоположное, волна радости охватила ее.
Эстрелла хотела этого жара, этой силы. Ее переполняло желание. Ей хотелось все больше и больше этих диких и пьянящих ощущений, от которых кружилась голова.
Она страстно желала, чтобы Рамон целовал ее, прикасался к ней. Чтобы его пальцы нежно ласкали ей грудь. Тихий стон сорвался с ее губ.
Внезапно, будто тень пробежала по лицу Рамона. Он замер и пристально посмотрел ей в глаза.
И этот стальной пристальный взгляд буквально прожег ее. Эстрелла почувствовала резкий шок, падение с головокружительных высот страсти в холодную реальность. То, как сейчас смотрел на нее Рамон, было очень далеко от взгляда любящего человека. Она попыталась спрятать свою растерянность под маской полного безразличия, но вряд ли это у нее получилось.
