– Вы, случайно, не меня ищете? – послышалось сзади.
Роберт повернулся и с прищуром посмотрел на священника, который в ответ добродушно улыбнулся.
– Извините за задержку, – бодрым тоном сказал священник и разгладил и без того аккуратное одеяние, – но я… э-э… был в отлучке, когда принесли ваше послание.
Он обаятельно улыбнулся, и Роберт постарался спрятать острую неприязнь к этому льстивому человечку.
Его настроение не улучшилось, когда священник перевел взгляд на Имоджин и просиял.
– Позвольте сказать, мне редко доводилось видеть столь лучезарную невесту, как наша прекрасная леди Имоджин. – Он поднес к губам ее руку и приложился к кончикам пальцев.
Роберт чуть не зарычал. Ему страстно хотелось ударить негодяя, но он ограничился тем, что вперил в него взгляд, обращавший в бегство даже закаленных бойцов. Священник этот взгляд проигнорировал, задержал губы на ее коже, затем, должно быть, все же заметил недовольство Роберта и со вздохом отстранился. Роберт с трудом удержался, чтобы не схватить руку Имоджин и не вытереть.
– Думаю, пора начинать. – Священник с видимым облегчением вздохнул. – Небольшое вступительное слово, и я доведу эту толпу до предсвадебного исступления.
Коротышка уверенно вошел в зал и потребовал тишины. Роберт поморщился. Казалось, священник повелевает собравшимися, как рабами.
– Безмозглый осел, – прорычал он, ни к кому не обращаясь.
– Он всегда таким был. – Имоджин улыбнулась.
Роберт поднял брови.
– Вы знаете этого напыщенного дурака?
– Я его помню, – поправила она. – Йен учился на оруженосца, служил у моего отца. Он был любителем женщин, пока не… м-м, не понял своего «призвания». Хотя я не знала, что он священник здешнего прихода. – Она пожала плечами. – Наверное, его назначил Роджер. Эти двое всегда были близки.
Роберт озадаченно нахмурился.
– Откуда вы знаете, что это Йен, если…
– Если не вижу его, вы хотите сказать? – спросила она, и Роберт в ответ хмыкнул, немало смущенный собственной неуклюжестью.
– Я чувствую, – сказала она, впервые стараясь объяснить свой темный мир. – Мы больше, чем тела и лица. У человека столько других маленьких особенностей, что если быть внимательным, без труда их распознаешь. Я знала Йена в детстве. Звук голоса, отсутствие кончика пальца на правой руке. – В первый раз за это утро она по-настоящему улыбнулась. – Гладкая, самодовольная чепуха, которая льется, стоит ему открыть рот. Все это отличительные признаки.
Роберт невольно улыбнулся, и злость, которую он испытал к священнику, немного остыла.
– Самодовольная чепуха или что другое, но именно он нас обвенчает.
«Обвенчает». От этого слова у Имоджин живот свело холодом. Для поддержки она положила руку на грудь Роберта.
– Вы уверены, что хотите этого? Я понимаю, вы это делаете, чтобы получить землю, но, наверное, есть какие-то другие способы… – Она ощутила беспокойство в своем голосе, но не знала, что больше боится услышать в ответ – «да» или «нет».
Роберт накрыл ладонью ее маленькую нежную ручку, стараясь не думать о том, какие у него мозолистые, в грубых шрамах руки.
– Вы пытаетесь сказать, что не хотите выходить за меня замуж? – спросил он таким тоном, как будто ответ ему не важен.
Она помедлила, потом покачала головой. Спасения нет. Не Роберт Боумонт, так кто-то другой. Роджер не даст ей сбежать, не даст выйти из своей жестокой игры, об этом нельзя забывать. И еще нельзя забывать о том, что Роберта выбрал он.
Чем думать о его грудных мышцах, которые она ощущала под туникой, лучше бы подумать о собственном выживании.
Роберт дал себе мгновение на передышку, потом коротко сказал:
– Отлично! – Не удержался и нежно поцеловал ее в лоб, наслаждаясь нежностью кожи. – Тогда пойдем и поженимся, малышка!
Церемония прошла как в тумане. Позже Имоджин не могла вспомнить ничего, кроме того момента, когда Роберт чистым, сильным голосом произнес обет. На какой-то миг ее душа оживилась, в ней колыхнулась вера в хорошее.
Но тут же пришлось напомнить себе, что этого человека прислал брат. Она боролась с собой и потому не обратила внимания на приветственные крики, когда Роберт нагнулся ее поцеловать.
