– Ого!
Они шли по главной дороге, болтали о разных случайностях, хохотали, совпадая словами, останавливались около интересных зданий и механизмов, переходили в другие переулки, но всё равно неуклонно приближались к сияющей Башне.
– Мистер Вэн, а вы покажете, где здесь делают суфле скумберии? Мы с мамой иногда покупаем, это очень вкусно, если с картошкой.
– Что?! Как ты сказал? Скумберия?!
На застеклённых просторах своей Башни он не стал исполнять привычный ритуал подготовки к ежедневной работе. Подвёл Глена сначала к одному окну, затем к другому, с удовольствием, неожиданным для самого себя, принялся рассказывать любознательному мальчишке обо всём том, чего они не смогли увидеть внизу, когда проходили по улицам и аллеям.
Порт вовремя наполнился густым и осмысленным движением.
– Мистер Вэн, а зачем столько много людей?
– Так необходимо для успешной работы, лишних нет.
Глен ненадолго притих.
– А почему здесь, в Башне, работаете вы, а не кто-то другой?
«Вот так и влюбляются в маленьких разумных детей…»
– Я больше всех желал этого.
– Но ведь любому человеку хочется командовать, а не подчиняться!
– И тебе тоже?
– Ага! Всё сверху видишь, отдаешь приказы по телефону! Здорово!
– Ну, если так…
Мистер Вэн встал у окна близко и одинаково с Гленом, обнял его за плечо.
– Тогда, малыш, всё зависит от твоей готовности подвергнуть себя невероятному напряжению.
На следующий день, соблюдая предварительную договоренность, мистер Вэн принимал у себя в Башне крупного поставщика металла.
Разговор поначалу был привычным, ожидание отказа в выгодных условиях заставляло гостя постоянно лукавить быстрыми глазами.
Но почему-то мистер Вэн позволил себе задуматься, потом ещё раз и ещё…
Поставщик вскоре радостно уполз из его кабинета с нужными бумагами, удивляясь и удивляя окружающих своими странными рассказами об увиденном.
– Не тот уже старина Вэн, мягок стал… Совсем не как всегда.
Мистер Вэн позвонил, улыбнулся звонкому ответному голосу, и почти сразу же вызвал секретаря.
– Подготовьте на пятницу совещание. Обязательно обеспечить присутствие директора управляющей компании. Тема – полная передача полномочий. Оформляйте документы.
– Но…
– В пятницу, ровно в двенадцать. Все должны быть готовы.
В среду они купили Глену щенка, а в четверг он пригласил Аду в кафе.
Она сидела напротив него, лёгкая, с тихими глазами, очень похожая на его жену в молодости.
Он устал от жизни, увидев же в первый раз Аду – захотел снова жить.
В пятницу, объявив свою волю и юридически отойдя от всех дел, он собрался лететь в столицу.
Личный самолет мистера Вэна стоял на выходе из ангара. С нетерпением он бросил плащ и газеты на соседнее кресло, набрал уже знакомый номер телефона. Гудки. Длинные, длинные, длинные… Чёрное бешенство ударило по глазам – поздний вечер, одна ли?
Она знала, зачем смотрит в кухонное окно и что должна сегодня увидеть в чистом ночном небе.
Полнолуние. Вот… Прошло всего лишь несколько минут, и неизвестная круглая тень надвинулась на сверкающую серебром Луну, остался исчезающий серпик. Вся затемнённая часть стала серо-розовой, очень непривычно, ярко и отчетливо проявились контуры морей и кратеров.
В прихожей глухо задребезжал телефон.
Легко вскочила со стула, щёлкнула светом.
– Да, я… Нет, Глен немного приболел, укладывала его спать, поэтому, наверно, и не слышала…
Ревели самолётные двигатели, даже через спинку обширного мягкого кресла прямо в сердце передавалась дрожь отчаянного разбега по взлётной полосе.
– Имею ли я право вот так…? Но я хочу об этом вам сейчас говорить! Я хочу сделать очень многое для вас… И для Глена.
Третий час они обсуждали его книгу.
Издатель быстро добился желаемого, но не скучал, а с удовольствием продолжал удивляться.
– Твоя рукопись – это…, это грубая мужская рубаха, на которой есть следы и крови, и пороха, остался на ней и пот сладкой женской истомы.
Мистер Вэн молчал и был невнимательным.
Глаза под лохматыми бровями сверкали, маленький стремительный человечек расхаживал по кабинету.
– Согласись, писательское ремесло похоже на удовлетворение плотских потребностей. Если человек графоман и может делать своими движениями приятное только самому себе, не ставя в известность окружающих и не интересуясь их мнением – это и есть самое настоящее рукоблудство! Если же автор, прежде всего, готов доставить удовольствие другим – он мужчина.
