В понедельник, в середине дня, за одной из старших официанток заехал попутно на бронетранспортёре муж, майор морской пехоты, служивший в соседней части, и повёз супругу, как обещал, на долгожданный приём в женскую консультацию.
Примерно в пять зашумели в большом зале другие офицеры, корабельные. Некоторые, отчаянные, стали требовать холодного пива.
– Кто пил вчера – тот пьёт сегодня!
Таня, пристально смотревшая в окно, невольно услыхала телефонный разговор подруги-официантки, доносившийся из коридора.
– Да она у нас молодая, несчастная на сегодня в личной жизни…
Таня грустно усмехнулась, заметив, как украдкой оглянулась в темноте помещения её знакомая. Прикрыла дверь плотнее, поправила чёрную траурную ленту на волосах, которую продолжала, вот уже второй год, носить после внезапной смерти матери. Достала сигареты, но закурить не успела.
– Здравствуй, Таня.
Как будто шквал весеннего синего ветра внёс их в крохотный зал.
Он, всё такой же худой, загорелый до невозможного тропического оттенка, весёлый, уверенный, стоял перед Таней и улыбался ей пронзительно светлыми, почти светящимися глазами.
Дорогие потёртые джинсы, лёгкая кожаная куртка, оранжевая майка с низким воротом.
А рядом – девушка.
Светловолосая, очень молодая.
И тоже – загорелая, в голубых, свободно рваных джинсах, с парусиновой сумкой на плече.
– Я оставил здесь свой недопитый джин. Где же он?! Да, кстати, познакомьтесь.
Потом они вместе пили кофе, а совсем скоро загорелая девушка, придумав умную и забавную причину, вышла в соседний магазин посмотреть местные сувениры.
Таня, сильно побледневшая в первые же секунды неожиданной встречи, так и оставалась взволнованной и тихой. Он взял её пальцы в свои ладони.
– Ты хочешь меня о чём-то спросить?
– Зачем ты привёл её сюда, ко мне? Похвастаться?! Обидеть меня?
Человек, не уверенный, что во всём сейчас прав, не мог бы так свободно и счастливо улыбаться.
– Знаешь, какая стрела летит вечно?
И сам же ответил:
– Стрела, попавшая в цель. Это не мои слова и, к сожалению, не из моей книги, но я с ними полностью согласен. А если объяснять, то…
Отчаянно весёлые глаза быстро потемнели, наполнившись грустью.
– Она тогда не испугалась.
– Ты хочешь сказать, что это я не выдержала тот экзамен?
– Была возможность, узнал, что ты в школе всегда была отличницей. Очень хотел быть вместе с тобой, поэтому придумал себе уверенность, что ты справишься и с тем, признаюсь, предельно сложным жизненным испытанием.
И опять был поздний вечер, и уже не осталось в кафе никого из посетителей.
На столике стояли пустые тяжёлые стаканы.
Подруги-официантки успокаивали Таню, а она, сквозь долгие слёзы, устремившись взглядом в чёрное окно, всё повторяла и повторяла одинаковые, непонятные для них слова:
– Всё случилось тогда не так…, всё не так…
Всего лишь восемь? Ещё утро? Ну и что?!
Он имел на это полное, заслуженное право.
Прохладой зала ожидания первого класса, кроме него, воспользовались к этому времени только два местных, когда-то виденных им в городе, пассажира; значительные и опытные люди не спешили посидеть в больших кожаных креслах, такие приезжали прямо к посадке в самолёт.
А вот и зря.
Всё ведь продумано, всё должно быть, всё имеет свою цену.
И то, что накопленные за последние два года постоянных полётов бонусные мили позволяли ему полноправно занимать места и в бизнес-классе, и в таком дорогом зале ожидания, было так же приятно, как и рюмка хорошего коньяка перед каждым полётом.
Напиток был привычно хорош, да и сегодняшняя учтивая девочка-официантка имела изумительно нежный, свежий цвет лица.
Вперёд!
Антон Букин летел в столицу за назначением.
Газета, короткий сон, обязательно завтрак.
Он проснулся от пронзительного солнца в своём иллюминаторе.
Улыбнулся. Классно!
По привычке, радуясь чистому небу, стал беззаботно рассматривать землю.
Самолёт уже подлетал к Москве, с высоты весенние дачные поселки сверкали под отражёнными солнечными лучами тысячами стёклышек окон и теплиц, так похожие на куски старинных блестящих кольчужек, разбросанных в нежно-зелёных, дымчатых, перелесках и полях.
