По всем правилам судоходства нужно было проводить неотложное следствие, выяснять причины, по которым пассажир парохода попал за борт; не пытался ли кто его таким образом убить или может он сам, тьфу-тьфу, захотел, что смертельное с собой сделать.
В трюм спустился капитан, долго орал на всех; жёлтый мятым спросонья лицом, страдальчески держался за поясницу.
Юноша молчал, не отвечая. На прикрытые глаза со лба, с волос сочилась ещё речная вода, изредка, в ответ на страшные капитанские оскорбления вспухали на лице упрямые желваки.
В тесном сумраке трюма матросам, стоявшим поодаль, за капитанской спиной, было неловко смотреть и слушать, но с любопытством и нетерпением они ожидали какого-то таинственного окончания этой странной истории.
Боцман предложил было капитану побить непочтительно молчавшего мальчишку, но тот махнул рукой и разрешил привести её.
Томбс тихо охнул и спрятался ещё дальше, в самый угол.
Он уже успел на палубе поссориться со своими товарищами и даже опрометчиво схватить за грудки боцмана, защищая от грубостей натворившего дел пассажира. Горячо и взволнованно Томбс уверял всех, что не могли юноша и девушка так ненавидеть друг друга, что этот смертельный поступок случился только от великой любви, что нельзя попусту сердиться на них.
Матросы смеялись над непривычными словами, устало ругали парня, говорили, что в жизни так не бывает.
Скоро привели в трюм девушку.
Капитан и её пытался заставить говорить об истинных причинах произошедшего, время от времени кричал и, размахивая руками, спрашивал, что же с ними обоими ему теперь делать, сдать властям или решиться на что-то другое, но девушка только тихо плакала, держа ладони у рта.
Двое не смотрели в глаза друг другу.
Юношу было жалко. Обессилев, худой, в мокрых и грязных белых брюках, он еле стоял, держась связанными руками за высокий крюк, она – плохо причёсанная, с опухшим от слёз лицом, опустилась перед ним на колени.
Через час капитан утомился и закончил допрос, приказав поскорее подавать завтрак себе в каюту. Матросы увели, поддерживая под руки, девушку, боцман ткнул Томбса пальцем в живот.
– Охраняй. Скоро подменю. И чтобы без всяких там шуточек, без жалостей, смотри у меня, гуманист!
Все быстро ушли, в трюме остались только далекий гул машины за переборкой и очень неприятная для матроса Томбса тишина. Ну, конечно, и тот, что так безнадежно крепко связан…
Томбс пытался ходить около двери, считал собственные шаги, изо-всех сил стараясь не поворачиваться под свет тусклого фонаря, и был уверен, что такие, прежние, взгляды и улыбки нельзя испачкать никакими обидами и допросами.
Юноша что-то тихо простонал, вскрикнул.
Томбс с поспешностью протянул к его губам кружку с водой, но пассажир прикрыл глаза и медленно, отрицая помощь, покачал головой.
Томбсу хотелось или крепко уснуть, или немедленно броситься за борт.
Заслышав стук боцманских башмаков на трапе, Томбс решился, рванулся из своего угла к юноше, прошептал, придвинувшись к нему вплотную.
– Держись, дружище, прошу тебя! Вы же ведь не поссоритесь, верно?! Держитесь, ладно…
Этим же утром их высадили с парохода в случайном городе, где, как всегда, были предусмотрены привычные экскурсии для других пассажиров.
Тяжёлые шаги, опущенные плечи, одинаково бледные лица – они с общей неуверенностью, торопливо, не держась уже за руки, сошли по деревянному трапу на берег.
Матросы и официантки смотрели на такое бегство украдкой, со шлюпочной палубы, из-за занавесок салонов и ресторана, юнга напрасно махал им на прощание, стараясь быть замеченным, одна из младших девочек-пассажирок не сдержалась и громко заплакала.
Наступила тишина.
Старший матрос Томбс грохнул пустой кружкой по столу.
– Так всё и было, ребята.
Толпа вокруг него зашевелилась, сразу же высунулся из первых рядов беззубый инвалид, смачно сплюнул на пол.
– Денег она у него, что ли, попросила?
Бродяги дружно захохотали. Татуированный моряк жадно задышал в лицо Томбсу.
– А ты, приятель, тоже на что-то рассчитывал? Ну, с этой…, с пассажиркой-то?
Старший матрос Томбс ещё раз пристукнул глиняной кружкой о стол, поднялся со скамьи, одёрнул тужурку, строго посмотрел на незначительного ростом пьяницу.
