Канцлер Янагисава только улыбнулся и сказал:
— Очень благодарен вам за компанию, досточтимый Правый министр.
Он получил от беседы все, что хотел: оценил главного подозреваемого и придумал следующий ход в партии с Сано.
Исидзё поклонился и встал.
— Думаю, сёсакан-сама не знает, что вы в Мияко. Кроме того, предполагаю, что благодаря именно вам я не попал в список подозреваемых. Как по-вашему, стоит ему рассказать о нашей встрече?
— Боюсь, тогда, — ответил Янагисава, — следствие сосредоточится на вас. И мне придется рассказать сёсакану то, о чем он пока не ведает. Не лучше ли сохранить нашу встречу в тайне?
— Да, достопочтимый канцлер. — Поникший Исидзё побрел к двери.
— Меня сильно тревожит это дело, — сказал Сано.
За окнами сгустились сумерки; звуки гонгов объявили о начале обрядов, посвященных Обону. Сано одевался для банкета сёсидая, сугубо мужского мероприятия.
— Прошел всего один день, — утешила Рэйко. — Ты же не можешь так быстро раскрыть тайну.
— Я понимаю.
Облачаясь в красно-коричневое шелковое кимоно, гармонирующее с широкими штанами, Сано пытался разобраться в своих чувствах. Одним из достоинств его брака с Рэйко являлось то, что сообща им удавалось находить ответы на вопросы, которые он один был решить не в состоянии. Сначала он с большой неохотой принимал советы от женщины, но теперь совместное обсуждение перипетий расследования казалось ему вполне естественным.
— Мы побеседовали со всеми подозреваемыми, — сказал Сано. — Похоже, каждый имел время, чтобы совершить убийство. Никто не видел, как император Томохито и принц Момодзоно резвились в учебном зале. Они могли быть там, как сами утверждают, а могли и не быть. Госпожа Дзёкио говорит, что гуляла той ночью вокруг летнего павильона. Я опросил всех слуг отрекшегося императора и не нашел свидетелей ее прогулки. Госпожа Асагао будто бы музицировала с фрейлинами в летнем павильоне, но ее алиби невольно опровергает госпожа Дзёкио.
— И не забудь, — вставила Рэйко, — госпожа Асагао призналась, что ненавидела Левого министра, а это серьезный мотив для убийства.
Сано повязал парчовый пояс.
— Неужели ты действительно считаешь, что госпожа Асагао способна на «крик души»? — Тут Сано понял, что его беспокоит больше всего. — Знаешь, я вообще не представляю этих людей в качестве убийц.
— Ладно, пусть госпожа Асагао отпадает по психическим, а принц Момодзоно по физическим данным, остаются император и госпожа Дзёкио. С них-то нельзя снять подозрение только на основании интуиции.
— Да, ты права… — Сано натянул белые носки. — Тем не менее все в этом деле кажется мне каким-то не таким.
— Почему?
— Есть в нем что-то неуловимое. Знаешь, как бывает? Почешешь в одном месте, а зуд перемещается в другое. Чего-то мне не хватает, чтобы восстановить картину происшествия.
Его тревога отразилась на лице Рэйко.
— Что будем делать?
— У нас в распоряжении письма Левого министра Коноэ. Быть может, недостающим звеном является его бывшая жена, Кодзэри. Я навещу ее завтра. Кроме того, имеются монеты с листом папоротника. Правда, Марумэ и Фукида без всякой пользы прочесали сегодня город, зять ёрики Хосины пообещал показать монеты своим знакомым. Кроме того, хотелось бы знать, насколько точны результаты его предварительного расследования…
— Ты думаешь, он некомпетентен или, хуже того, недобросовестен?
— При чем тут он? Люди могли лгать, рассказывая ему о том, где находились во время убийства. — Укрепляя мечи на поясе, Сано горестно покачал головой. — Нужно все перепроверить. У Левого министра наверняка были враги, которых нам не удалось выявить. Один из них и пошел на убийство. — Сано застыл, озаренный внезапной мыслью. — Не исключено, что убийца обыскал комнату Коноэ до меня, потому-то я и обнаружил так мало зацепок.
Рэйко разгладила складки на одежде мужа и пообещала:
— Когда снова попаду в императорскую резиденцию, порасспрошу о его взаимоотношениях с окружающими. Женщины обожают сплетничать.
— Но ведь ты уже говорила с матерью императора и его главной наложницей, — нахмурился Сано. Теперь, когда он сообразил, что убийцей может оказаться любой придворный, ему стало особенно страшно за жену.
