А его жена, принадлежа ему, будучи его по законам богов и их созданий, безропотно отдавая ему свое тело каждую ночь, все равно оставалась свободной от него. Он всегда обладал лишь внешней оболочкой, как она и сказала тогда давно. Все его попытки проникнуть глубже, оставить собственную метку на её душе были провальными. Подчиняясь, она словно вода каждый раз протекала между его пальцами, смывая с него грязь слой за слоем, меняя его, но не давая ни малейшего шанса изменить себя. На ней не было его отпечатка, как и вода, она принимала его, расходилась кругами, а потом вновь становилась прежней зеркальной гладью, на которой не оставалось ни его следа, ни даже его отражения.
И никто во всем Дараиссе не мог бы и представить, как близок их жесткий и всегда побеждающий повелитель к полному поражению. И как ему иногда хотелось не быть гордым правителем, а стать тем самым мальчишкой-соседом, которого он одним словом обрёк на смерть. Ведь у того паренька было то, чего никогда не получить повелителю. Искренняя привязанность его жены, её настоящий смех и улыбки, общие интересы и секреты. Все то, чего отчаянно хотелось получить ему, Раэму, но этого не могли дать ни дорогие подарки, которыми он осыпал Карибу, ни ласки, к которым он её принуждал, ни приказы, которым подчинялись все вокруг, но не душа его жены.
И вот сегодня, на один короткий обжигающий момент времени в его руках была другая Кариба. Желающая его, ослепительно яркая, безумно прекрасная и свободная в танце их страсти. Та самая, к которой он тянулся, рвался изо всех сил, как юный и глупый дракон, тщетно стремящийся долететь до Светила. Она сгорала в его руках по собственной воле. Она сжигала его своим собственным желанием. Она в тот короткий миг была ЕГО больше, чем за все их прежние ночи вместе взятые. Теперь он на самом деле знал, какая она. И это знание на этот раз действительно могло его уничтожить, если вдруг она снова исчезнет из его жизни. На этот раз окончательно и бесповоротно. Зная Карибу прежней, он сходил с ума от тоски и любви много лет. Узнав Карибу такой, настоящей, он больше не смог бы сделать ни одного вдоха, потеряв её. Его сердцу просто не будет смысла делать следующий удар, если он узнает, что жены больше нет в его жизни.
Раэм поднялся и положил окровавленные ладони на барьер. Он будет стоять здесь хоть вечность, пока не увидит Карибу вновь. Или умрет в ожидании. Закрыв глаза, он открыл свой разум, пытаясь дотянуться до разума Карибы и понуждая сделать то же самое дракона. Ведь их легенды говорили, что истинные пары могут чувствовать друг друга и общаться несмотря на расстояния и магические преграды. Его сознание осторожно, словно наощупь, стало пробираться во тьме в поисках Карибы. Минута шла за минутой, но не было ничего, кроме темноты и пустоты, высасывающей из него тепло. Раэм не собирался сдаваться. Он, не обращая внимания на то, что это место просто сосет из него жизненную силу, протолкнул свое сознание дальше. И вот он почувствовал, нащупал в этой алчной тьме слабый отголосок сознания Карибы. Это был словно тихий усталый голос. Её голос, затихая, взывал его о помощи, тянулся к нему, умирал от тоски по нему. Кариба словно прощалась с ним, и её боль и сожаление от потери только что обретенного и так быстро исчезающего волшебства, что родилось между ними сегодня, влилось мощной рекой в его душу.
- Нет!!! - закричал Раэм. - Я не позволю тебе уйти! Ни сейчас! Никогда! Вернись ко мне! Вернись, жизнь моя!
И он, собрав все свои силы в узкий и мощный поток, похожий на горную реку в паводок, направил его в тело своей жены. Словно арканом он захватил её сознание, одновременно вливая силы в тело, и потянул изо всех сил к себе. Раэм обливался потом, ноги отказались его держать, и он рухнул на колени, не отрывая ладоней от невидимого магического барьера. И мужчина, и дракон дрожали от немыслимого напряжения, заставляя Карибу медленно, но неуклонно двигаться к себе. Никогда простые механические движения не требовали столь титанических усилий. Раэм держал глаза широко открытыми, но это не имело значения, так как из-за дичайшего напряжения перед ними все равно была лишь тьма.
