– Мы придем! – сразу же откликнулась Яна, которая не могла пропустить такого события.
– Милости просим, пойдемте, я покажу вам наше поселение, – пригласил Егор, делая широкий жест рукой. Они с удовольствием приняли его предложение.
Они спустились с небольшой возвышенности и пошли широкой аккуратной проселочной дорогой в сторону леса. По обе стороны от дороги простирались бескрайние поля.
– Наше хозяйство, – похвастался Егор.
– Поля? – уточнила Яна, отмахиваясь от назойливых мух.
– Свои овощи, своя пшеница, все свое… яблоневый и вишневый сады, – с некоторой одышкой, ответил Егор. Он с его хозяйской походкой напоминал этакого уездного помещика или местного царька.
– Когда свое – это хорошо, – Яне надо было что-то ответить.
– Достается все большим трудом. Просто так ничего не делается… Земля любит, чтобы ей поклонились сначала, а потом уж она и урожай даст. Люди встают в пять утра и сразу на работу. У нас и буренки свои, и козы, так что в молочных и мясных продуктах тоже не нуждаемся.
– Прямо колхоз «Светлый путь», – прокомментировал Рустем, пот с которого просто лил рекой.
– А что вы смеетесь? Был здесь колхоз раньше-то, да сплыл. Мне пришлось начинать с нуля. Технику всю разворовали, сады пришли в полное запустение, земля тоже уже не плодоносила, картофель величиной с горох родился. Разве же это дело? Скотина полегла вся, курей съели, молодежь подалась в город, только старики и доживали. Дошли до того, что щи из крапивы варили, этим и питались. Вся пенсия уходила на хлеб, который завозили два раза в неделю. А уж раздобыть пару кусочков сахара к чаю считалось непозволительной роскошью. И вот я завез людей, молодежь, – довольно проговорил господин Шимякин, – нарожали детей, все облагородили, обустроили, и жизнь потекла.
– Как это – народ завезли? – спросила Яна, понимая, что это не племенные клубни картофеля или элитное пшено, что можно было купить в магазине. – Откуда?
– С разных мест нашей необъятной родины, – туманно ответил Егор. – У меня нет расовой дискриминации. Мы живем сегодняшним днем под девизом «Все довольны и счастливы».
«И пусть только попробует кто-то заикнуться, что он не совсем доволен и счастлив», – почему-то за него закончила пришедшую в голову мысль Яна.
– У нас среди поселенцев есть и свои учителя, и свой врач, эти люди освобождены от физического труда на благо коммуны и заняты своей профессиональной деятельностью.
– Все своими силами? – поддержал беседу Рустем.
– Именно так! Это очень экономно и очень действенно! Если бы у нас в государстве все были заняты своим делом, тогда бы тоже был порядок.
– Так вы создали такое мини-государство в государстве? – уточнила Яна.
– Э… нет, – хитро улыбнулся Егор, – государство у нас одно, и президент у нас один. Мы чтим законы, и люди живут в коммуне исключительно по доброй воле.
– Понятно, – кивнула Яна, отмечая про себя, что он еще и скользкий, как уж.
От земли шло испарение, впитывающее в себя пыльцу всевозможных цветов, и от этого, плюс от свежего воздуха, дурманило голову. Над полем летали разноцветные бабочки, стрекозы-вертолетики и множество каких-то жучков и насекомых. Все были заняты своим насущным делом. Яна даже залюбовалась этой организованной работой по сбору пыльцы – симбиозом цветов и насекомых. Из задумчивости ее вырвал грубый голос Егора Шимякина:
– Что-то насекомых развелось, пора опрыскать, да еще сорняки эти. Прислать народ надо, чтобы выпололи все.
Мгновенно идиллическая картинка померкла, и Яна с большим неудовольствием посмотрела на местного «учителя».
– Удобряем все только навозом, – быстро сказал он, по-своему восприняв ее взгляд.
– Его у нас много, – давясь от смеха, озвучил Рустем то, что пришло в голову и Яне, – извините…
– Ничего, навоза у нас действительно много, все-таки коровник, свинарник, куриный помет…
– Все в хозяйство? – уже серьезно сказал Рустем, только глаза его смеялись.
– Точно так! – засмеялся Егор, обнажая в улыбке редкие желтые зубы. Лучше бы он, право слово, вообще не улыбался. – Вот и вы уже начали понимать нашу политику.
Рустем с Яной только переглянулись, но ничего не ответили.
